курица, – в очередной раз хлопнул ее по тощенькому бедру Вайс. – Это они все шутят. Ты же знаешь, я – душа компании, без меня веселье не состоится. Ладно, Киреев, смелый ты мой, наливай. Надо наших молодых обмыть.
Женька послушно разлил водку по стопкам и даже подал две из них Ирочке и тирану Вайсу. Под предлогом, что нужно взять кусочек ананаса, та, наконец, смогла вырваться из тисков «хозяина», и скромненько встала в уголочке между стеной и подоконником.
– Ну, за молодых! Чтоб у твоего султана нефть в скважинах не переводилась, – провозгласил Аркадий и махом опрокинул в себя водку. Скривился, но за закуской вставать не стал. – А ты, Макс, последний козел, если думаешь, что ты у Полинки единственный. Сам подумай – разве такая баба может быть одна? Точно тебе говорю – ты у нее всего лишь запасной аэродром, я даже знаю, кто твой соперник. А может, наоборот он запасной, а ты основной игрок? А что, вполне возможно, и даже где-то логично. Да и цена твоя, пожалуй, повыше будет. Во-первых, ты на четыре года ее моложе. Или на пять?
Он вопросительно обвел глазами аудиторию, но ответа не услышал, махнул рукой и продолжил:
– Неважно. А бабы, они молоденьких мужичков ох как любят! Им старые пеньки на хрен не нужны, разве что ради скважин.
Полина перебила со стервозной улыбкой:
– У тебя-то, Аркаша, ни скважин, ни Максовых достоинств. И для Ирочки ты, можно сказать, пенек. Пенек и есть. Тебе ж вроде уже на пятый десяток перевалило, да? Или я ошибаюсь?
Тот не обиделся, только усмехнулся довольно:
– Глупая ты, Полинка. Я вот тебе в ближайшее время продемонстрирую, какой я пенек, гарантирую. Никуда не денешься, вопрос времени. Видела, как Ирка рыпалась? И чего добилась? Так же будет и с тобой. А пока поверь на слово. Ирка, скажи ей, как у меня аппарат работает?
Ирочка вновь покраснела, словно ей было не двадцать девять, а лет двенадцать. Смутилась, в глазах сверкнули слезы, только кивнула вместо ответа, подтверждая сексуальные способности «хозяина», и отвернулась к стене, вжав голову в плечи.
– Дурак ты, Аркаша, и шутки у тебя дурацкие, – Полина демонстративно отвернулась от Вайса и почти вплотную подошла к Ирочке. – Вот ты мне скажи, ты мазохистка, да? Ради чего ты все это терпишь?
Ирочка промолчала. Полина облокотилась на подоконник, и стала безучастно разглядывать чужой город за окном. За ее спиной кто-то что-то говорил, Вайс по обыкновению разливался соловьем. Краем уха она улавливала его грязные намеки в свою сторону, но даже не пыталась его остановить. По опыту знала – чем больше ему сопротивляешься, тем хуже делаешь сама себе. Конечно, ужасно не хотелось, чтобы Аркаша разболтал всем и каждому свои соображения по поводу мнимой Полининой легкодоступности, особенно ее, конечно же, волновало мнение Макса. Хуже нет ничего, чем оправдываться. Промолчи – решат, что виновата, начни оправдываться – тем больше окажется подозрений, чем достовернее доводы в пользу собственной невиновности. А потому
