поднялся на крыльцо, по-хозяйски пошарив рукой над притолочиной, вытащил ключ… Вошел…
И через некоторое время вышел… А Лешка все сидел в кустах, чувствуя, как холодеет сердце…
Парнишка – уже в кроссовках, с магнитофоном – заперев дверь, положил ключ обратно на притолочину и, прихватив канистру, деловито зашагал к сельпо.
Лешка смотрел ему вслед дикими, широко распахнутыми глазами… И не знал – что и делать.
– Господи! – облизывая враз пересохшие губы, прошептал он. – Да ведь это же, кажется, я! Это же – я! Я – то… Господи…
Глава 2
Средняя полоса России. Деревня Касимовка
Я – не я, и лошадь не моя!
Я вижу себя в юности и не узнаю,
Но не это самое главное – кто я теперь?
…как же так может быть? Как так может быть, чтоб… А может, показалось?
Лешка помотал головой. Да нет… Ну, ведь все так и было тогда… Он сходил к Федотихе, купил спирту – вот эту самую пластиковую канистрочку – зашел в общагу, переоделся в кроссовки, прихватил магнитофон… А затем был дождь, гроза и… И проткнутый стрелой Вовка, и татарский отряд, и… И, в общем, все, что потом случилось… Был… Интересно, а сейчас – все так же будет? Вон тот парень – он, Лешка, – сейчас дойдет до болота, а там гроза и… Стоп!
Юноша вытер со лба холодный пот. А что, если… Что, если сбегать да посмотреть, как там все будет? Да, да – так и нужно поступить, по крайней мере, не будет уже никаких неясностей-непоняток.
Закатав рукава рубахи, Лешка сделал глубокий вдох и уже направился было к площади, но почти сразу остановился, случайно взглянув на свои сапоги. Хорошие были сапоги, мягкие, зеленого сафьяна, отнюдь не дешевые, купленные по случаю у какого-то купца или приказчика. Удобные до ужаса, вот только жаль – слишком приметливые. В таких сапогах шастать – только внимание к себе привлекать. А оно надо?
Сплюнув, юноша решительно поднялся на крыльцо и нашарил на притолочине ключ…
Отперев большой амбарный замок, зашел в комнату… И устало привалился к косяку. Все то же. Все, как тогда… Заправленные серо-голубыми казенными одеялами койки, сияющее блеском, начисто протертое Лешкой окно, занавешенное турецким тюлем, застланный цветной клеенкой стол.
Внезапно почувствовав голод, Лешка, откинув клеенку, выдвинул ящик стола – ага! Вот она, колбаса! Еще и батон есть, правда, черствый… Сделав бутерброд, юноша принялся жадно жевать, медленно – словно в первый раз – разглядывая комнату, когда-то самолично оклеенную плакатами с изображением российских рок-групп с количественным преобладанием «Арии» и «Король и Шут», других плакатов на местной почте не было, да и эти еще поди, попробуй, достань!
Переобувшись в резиновые сапоги – свои собственные! – Лешка завернул в старую газету сафьяновую обувку и, сунув сверток под мышку, аккуратно закрыл за
