кофе покоились остатки ужина – беложелезное блюдо с какой-то рыбой и початая бутылка бледно-золотистого вина.
Селендри здоровой рукой притронулась к бронзовому протезу. Раздалось механическое пощелкивание, и бронзовая ладонь раскрылась, будто лепестки сверкающего цветка; металлические пальцы отогнулись к запястью, и из середины ладони выдвинулись два шестидюймовых клинка вороненой стали. Селендри, махнув ими, как клешней, велела Локку подойти к столу.
– Господин Коста, я так рад вас видеть! – прозвучало за спиной Локка. – Селендри утверждает, что вам жить надоело.
– Что вы, сударь! Я просто признался вашей помощнице, что мы с партнером вот уже почти два года жульничаем за игорными столами «Венца порока».
– Вы сказали, что мошенничаете в каждой игре, – напомнила Селендри.
– Ну, допустим, я несколько преувеличил… – Локк небрежно пожал плечами. – Для пущего эффекта. На самом деле не в каждой, а почти в каждой игре.
– Да он фигляр, – прошептала Селендри.
– Нет-нет, – возразил Локк. – Хотя, конечно, случается и фиглярствовать. Но не сейчас.
За спиной Локка послышались шаги по паркету.
– Вы сюда на спор явились, – произнес Реквин.
– В каком-то смысле да, но в общем – нет.
Реквин неторопливо обошел Локка и остановился перед ним, заложив руки за спину и пристально разглядывая своего гостя. Статуя этажом ниже во всем походила на оригинал, разве что в жизни Реквин был не столь строен, да седые кудри на макушке поредели чуть больше мраморных. Плечи Реквина обтягивал узкий камзол черного панбархата, а руки прятались в коричневых кожаных перчатках. На носу поблескивали очки – Локк запоздало сообразил, что блики – не отражение светильников, а сияние, заключенное в самом стекле. Призрачное оранжевое зарево – наверняка результат какой-то новомодной дорогостоящей выдумки алхимиков, совершенно неизвестной Локку, – придавало жутковатое выражение широко расставленным глазам.
– Мастер Коста, позвольте узнать, что вы сегодня пили. Может быть, вас угостили каким-то необычным вином?
– Увы, веррарская вода не пьянит, а что до остального, то в глотке у меня сухо, как в пустыне.
Реквин подошел к столу, серебряной вилочкой подцепил с блюда кусочек белой рыбы и наставил вилку на Локка:
– Значит, вы утверждаете, несмотря на совершеннейшую несостоятельность подобного утверждения, что с большим успехом мошенничали в моем заведении целых два года и теперь решили передо мной повиниться? Почему? Вас совесть замучила?
– Отнюдь нет.
– Таким изощренным способом вы желаете свести счеты с жизнью?
– Я твердо намерен уйти отсюда живым.
– Смею вас заверить, что в полет с девятого этажа до брусчатки мостовой вы отправитесь в добром здравии.
– Надеюсь,
