через прибор ночного видения. Возвращался и снова дремал в один глаз, пока под утро не уснул тяжелым сном: спал в обнимку с медведицей. Та умудрилась лизнуть его мокрым языком и сильно сжала в порывах ласки. Стиснула так, что кости в плечах окончательно занемели.
Майор велел себе проснуться. И вроде бы уже дважды просыпался, однако это был снова сон. Чудно было майору. Надо всего лишь подняться, но нет сил, чтобы справиться с самим собой. Словно думаешь вынырнуть из толщи воды и не можешь. Душа немеет, бьется в железных тисках, но ничего не может поделать.
И все-таки Лушников проснулся, сбросив с себя гнетущее наваждение и разминая затекшее плечо. Тишина. Сумрак. Дизельная печь по-прежнему работает. Топливо убавлено, но в салоне тепло.
Вынув из бокового кармана рацию, майор нажал кнопку вызова.
– Как оно?… – тихо спросил.
– Все так же, – ответили ему. – Без изменений.
– До связи…
Проговорил и снова задремал, потом вздрогнул, потому что пискнула рация.
– Семеро в тайгу направляются… Со стволами… Что будем делать?
– Замрите… Нам нечего им предъявить.
– Вас понял. Пропустить. – И вдруг снова голос: – У них собаки… Что делать?!
– Покажи ей кинжал. Если лайка – должна понять. За других не ручаюсь.
Лушников, чавкнув автоматным затвором, дослал патрон в патронник. Помощник прокурора проснулся.
– С добрым утром, господа…
– Ага… С добрым… – ответили ему сквозь зубы:
Охотовед вытащил из кобуры табельный пистолет. Егерь обнял нарезной карабин.
– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…
– Ну?…
Майор не торопился. Если уж брать, так с поличным. И если стрелять, то из-за угла. Желательно из кривого еврейского ружья. Жаль, нет таких пока что на вооружении в МВД.
Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Все равно туда не успеть – только шум зря поднимется.
– Как обстановка? – снова спросил он по рации. – Прошли?
– Проходят… Собак подзывают… – прошептали в ответ.
Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.
– Скачет передо мной, зубами щелкает, а я за деревом спрятался, – торопился один. – Глаза горят – того и гляди цапнет. Показал ей кинжал: она облизнулась – и убежала, стерва…
– Вот и ладненько, – сказал Лушников мог. – Осталось дождаться, пока с грузом назад не пойдут.
– К вечеру разве что… В потемках… – проскрипел помощник прокурора.
– Не так скажите, – оживился егерь. – В копчике у браконьера засвербит – он и днем побежит.
День прошел в напрасных ожиданиях. Снова пили чай. Ходили на пост, вполголоса разговаривали, спали. Выпавший ночью снег, потихоньку растаял.
Под вечер майор Лушников, прихватив с собой
