как он запинается, Захира немного подняла голову и нахмурилась. Хотя Себастьян с трудом подбирал слова, она отлично поняла, к чему он клонит, и не собиралась позволять ему так легко выставить ее из дворца. Она позволила молчанию воцариться между ними.
Капитан прочистил горло.
– Время, проведенное при дворе, далеко позади. Боюсь, теперь мое умение вести светскую беседу оставляет желать лучшего. Могу я говорить прямо, миледи?
– Как вам будет угодно, милорд, – ответила она. – Я предпочитаю точность откровенности бессмысленным разговорам, кружащим на грани сути.
Ее поразило, что он в ответ рассмеялся. Глубокий громкий смех наполнил комнату и отдавался эхом в ее груди даже после того, как затих.
Она не знала, что из сказанного ею показалось ему забавным, но его серо-зеленые глаза все еще светились весельем, когда он потянулся за бокалом вина, который стоял на столе перед ним.
– Не желаете? – спросил он, подняв глаза и увидев, что Захира изучает его.
– Пить вино для мусульманина грех, – сказала она, и хотя она говорила мягко, ее слова, казалось, прозвучали как обвинение.
Он ничем не выказал, что слова его оскорбили, тем не менее поставил бокал обратно на стол, так и не отпив из него.
– Между нашими двумя культурами много отличий, о которых я узнаю каждый день. Абдул объяснил мне некоторые из ваших обычаев. В действительности, по этой причине я пригласил вас этим вечером.
– Чтобы обсудить наши различия, милорд? Я думала, вы пригласили меня сюда, чтобы сказать, что здесь нет места для меня.
Улыбка заиграла в уголках его губ. Капитан небрежно откинулся на подушки дивана, вольно раскинул ноги, одну руку уложил на спинку дивана.
– Я вижу, вы действительно предпочитаете откровенный разговор, миледи. Очень хорошо. Вы должны знать, что у меня никогда не было намерения выкупить невесту у вашего брата.
– Как и у меня быть этой невестой, – ответила она правдой, которая с легкостью слетела с ее языка.
– И все же, увы, миледи, так все и обстоит.
Она медленно моргнула.
– Похоже на то, милорд.
Некоторое время он смотрел на нее. Когда он снова заговорил, его голос и его поведение смягчились.
– Я приношу свои извинения за то, как среагировал, когда увидел вас здесь сегодня днем. Я не ожидал… что ж, вы видите, насколько мне непривычно находиться рядом с женщиной. Возможно, это выглядит как дворец, но на самом деле это вместилище войны. Это не место для такой, как вы.
– Как я, милорд?
– Невинная. Та, чьи глаза слишком прекрасны, чтобы быть оскверненными уродством войны.
Это так он ее видел? Какой-то части ее это понравилось, но менее великодушная часть напомнила ледяным холодом кинжала, спрятанного на талии, о годах тяжелых тренировок и строгой дисциплине, которые сделали ее той, кем она является: принадлежащим Синану девственно чистым лезвием, орудием,
