на старика Этьенна. Документально доказано, что он настоящий герой Сопротивления, это никаких сомнений не вызывает.
– Давайте продолжим о прогулке по Темзе.
– О, ничего необычного. Хихикающие машинистки, чуть окосевшая мисс Блэкетт, с красным отекшим лицом, с ее кошмарным стародевическим лукавством. Она взяла с собой эту вашу антисквозняковую змею. Ее называют Шипучим Сидом. Женщины в издательстве поразительны. Я бы сказал, что у них абсолютно отсутствует чувство юмора, если бы не эта змея. Некоторые девицы свешивались над бортом, грозя, что сейчас ее утопят, а еще одна пыталась напоить змею шампанским. В конце концов они обмотали ее вокруг шеи Эрика, и он так и ехал с ней до самого возвращения. Но это случилось позже. Когда плыли вверх по реке, я попытался укрыться от толпы на носу. Эрик стоял там в полном одиночестве, совершенно неподвижно, словно резная фигура. Он повернулся и взглянул на меня. – Руперт замолк, потом сказал тихо, почти шепотом: – Он повернулся и взглянул на меня… Джеймс, лучше забыть о том, что я только что говорил.
– Нет, я не забуду. Вы ведь говорите правду?
– Разумеется. Разве я не всегда?…
– Нет, Руперт, не всегда.
Неожиданно его воспоминания были прерваны. Дверь кухни резко распахнулась, и приятель Руперта высунул в проем голову:
– Мне послышалось, что хлопнула входная дверь. Мы как раз уходим. Руперт спрашивает – вы пришли? Вы же всегда проходите прямо наверх?
– Да, – ответил он. – Я всегда прохожу прямо наверх.
– Так чего же вы тут сидите?
Приятель спросил об этом без особого любопытства, но Джеймс ответил:
– Размышляю над третьей частью Екклесиаста.
– Мне кажется, Руперту нужно вас видеть.
– Я уже иду.
И он стал подниматься по лестнице – с трудом, словно старик, преодолевая ступени; стал подниматься в этот беспорядок, в эту духоту, в эту экзотическую неразбериху запахов и вещей, в какую теперь превратилась его гостиная.
8
Было девять часов, и чуть в стороне от Уэстберн-Гроув, на верхнем этаже террасного дома, Клаудиа Этьенн лежала в постели с любовником.
– Интересно, – сказала она, – отчего это всегда после похорон испытываешь вожделение? Мощное взаимодействие смерти и секса, я так полагаю. Ты знал, что во времена королевы Виктории проститутки часто обслуживали клиентов на кладбищах, на плоских могильных плитах?
– Жестко, холодно и слишком зловеще. Надеюсь, у них хоть подстилки были. Меня бы такое не завело. Я бы все время думал о гниющем подо мной трупе, обо всех этих чертовых червях, выползающих из пустых глазниц и вползающих обратно. Милая моя, до чего же необычайные ты знаешь факты, побудешь с тобой – никакого образования не понадобится.
– Да, – ответила она. – Ты прав.
Интересно, размышляла Клаудиа, а что, он тоже, как и она, думает сейчас не только об исторических
