style="font-size:15px;"> – Да уж, просто так на вечеринки ты ко мне не ходишь.
– А что в них хорошего? – холодно спросил Дани. – Опять любоваться на пустых и пьяных людей? Уволь.
– Это мои друзья! – вскинулся Сеня. – Они…
Ну вот, сейчас начнется вечный спор, разговор закончится взаимной обидой, и опять три дня Арсен не будет с ним разговаривать, а потом позвонит и, как ни в чем не бывало, поинтересуется, почему брат куда-то пропал… Дорожка была хоженая, и Дани без зазрения совести перебил Сеню:
– Давай не будем об этом. Дело.
– Иногда мне кажется, что ты совсем не умеешь отдыхать, Дани. – Арсений так просто не сдавался. – Ты только работаешь и работаешь.
– Ты отдыхаешь за нас двоих, – утешил его Даниил. – Сеня, послушай меня хоть минутку. Ко мне уже в третий раз обратились с просьбой продать картину.
– Какую?
– Ты забыл? Мы разговаривали об этом на прошлой неделе. – Иногда короткая память брата просто раздражала. А его неспособность прислушаться к голосу разума – то есть к его, Дани, голосу, – один из самых больших его недостатков.
– Не помню такого.
– Разумеется, это же мелочи. – Дани постарался задавить раздражение и заговорил ровнее. – Кто-то через посредников пытается купить эту мазню, «Избегая вертикалей», которая существенно портит коридор. Предлагают неплохую цену. Я за то, чтобы продать.
– Ни за что! – Сеня напоминал сейчас обиженного мальчишку, у которого отбирают любимую игрушку. – Я же сказал тебе уже. – Ага, он, видимо, вспомнил два предыдущих разговора. – Это искусство, а искусством не торгуют. «Избегая вертикалей» – гениальная вещь.
Дани не понимал, что может быть гениального в этих загогулинах. Искусство, казалось ему, должно быть натуралистичным, точным и простым: классицизм – вот выбор нормального человека. Он принимал существование импрессионистов и прерафаэлитов, но сюрреализм и кубизм лежали за гранью его понимания. Дани очень твердо стоял на грешной земле (Анфиса сказала бы, что он зачем-то вцепился в эту землю еще и руками), и фантазии художника, которому лучше бы рисовать поля и лошадок, не казались ему гениальными. Но раз за мазню дают определенную цену, почему бы не продать?
Арсен был против. Он вбил себе в голову, что его коллекция не должна разрушаться – и вот результат. Трата времени на третий бессмысленный разговор. «Его коллекция». Если учесть, что картинами, как и всем остальным, распоряжается Дани, трата времени становится еще более бессмысленной, на первый взгляд. Но… это же Сеня, младший брат, человек искусства. И нельзя просто так взять и цинично продать нравящуюся ему вещь.
– Ты все-таки подумай, – вздохнул Дани.
– Все равно – нет, – буркнул Арсен.
– Как хочешь.
Дверь распахнулась, в кухню влетели две по-боевому раскрашенные девицы. Одна беззаботно нырнула в недра холодильника,
