промывать волновод, длина которого составляла больше трех метров, этиловым спиртом, и для этого мне полагается три на четыре – двенадцать (!) литров этого продукта в год. Я сразу осознал, почему горизонты и темпы развития радиолокации стремительно растут. Мне даже стало понятно, почему станций – две. Непонятно – почему не три?
Мог ли я пренебречь этим откровением свыше? Вдруг волновод засорится, забьется некачественными импульсами, и на трибунале выяснится, что это произошло только потому, что рядовой Смоктий, вопреки требованиям эксплуатации, не промывал этот чувствительнейший элемент СВЧ-системы спиртом.
На вопрос неумолимого судьи, почему же это стало возможно в рядах Советской Армии, бывалый служака старший лейтенант Белоглазов тут же ответит:
– А Смоктий меня про спирт не спрашивал.
Я просто не имел права дать ему шанс выйти сухим из истории со спиртом. Когда в станции снова появился Белоглазов, он пристально посмотрел мне в глаза, и, наверное, что-то там увидел:
– ЗИП осмотрели?
– Так точно, – ответил я.
– Книгу видели? – спросил он после некоторой паузы.
– Так точно, – ответил я, стараясь не добавлять никаких эмоций.
– Представляете, Смоктий, восемь раз за ночь, – с неожиданной для меня гордостью и азартом воскликнул он.
Я восхищенно помотал головой и почувствовал, что настал момент для серьезного разговора об условиях эксплуатации станции:
– Товарищ капитан, я тут прорабатывал регламентные работы и увидел, что раз в квартал волноводы надо промывать, – я не стал говорить – чем. – А когда это было в последний раз? Мы не опаздываем?
Он пожевал губами и нехотя произнес:
– Не опоздаем.
Дня через три, в ближайшее воскресенье, он забрал меня из казармы и повел в городок. Но шли мы не по главным улицам, где я мог бы вполне по-военному козырять, отдавая честь солдатским и офицерским патрулям, а по задворкам, которые выглядели точно так же, как и в военном городке, только здесь было очень много заборов и штакетин с гвоздями.
Скоро мы оказались среди индивидуальных сараев и гаражей, в которых офицеры и сверхсрочники хранили свой благоприобретенный скарб. Эти сарайчики тянулись строгими рядами вдоль высокого бетонного забора, верх которого ощетинился колючей проволокой на изоляторах. На вышке прямо над нами на перилах сидел часовой и читал толстенную книгу. Тогда это могли быть только «Три мушкетера», «Королева Марго» или «Граф Монте-Кристо». Я не думаю, что он читал юбилейный подарочный том Сервантеса. Автомат его мирно висел на гвоздике, вбитом в столб.
– Часовой, что вы себе позволяете, читать на посту? – возмутился старший лейтенант Белоглазов.
Далее произошло для меня невероятное. Часовой
