пальцем, чтобы она подошла ближе. Она подошла. Я спросил нарочито громко, чтобы слышали все: «Хочешь играть в спектакле?» Девочка от удивления открыла рот, да так и застыла. Когда ей удалось, наконец, начать шевелить губами, она спросила: «А какую роль?» Я заорал чуть ли не на весь театр: «Главную!» Я увидел, как у подростка задрожал подбородок. «Это вместо нее?» – заикаясь от волнения, спросила дочь уборщицы, покосившись на примадонну. «Да», – твердо ответил я. «Да она меня прикончит!» – в ужасе пролепетал подросток. «А что, уже был прецедент?» – громко спросил я, так, чтобы «отравительница» слышала. Девочка от страха побледнела и многозначительно повела плечами, затем ее ножки подкосились, и мне пришлось схватить ее обеими руками за плечи, чтобы она тут же не грохнулась на пол. Я несколько раз с силой тряхнул ее, чтобы она пришла в себя, как это делал обычно капитан Баталин после того, как объявлял кому-то из молодого пополнения, что предстоит идти на задание, где, может быть, будет опасно. При этом капитан произносил слова, глядя в остановившиеся от страха глаза сотрудника: «Смелее надо быть! Смелее!» То же самое я выпалил девочке: «Смелее надо быть!», а затем обратился к труппе. «Друзья, сейчас мы пройдем следующий эпизод: первая встреча Гуана с Анной у памятника погибшему Командору. На роль Доны Анны мы попробуем вот это очаровательное юное существо. Прошу любить и жаловать». Девочка неумело поклонилась труппе. В зале наступило гробовое молчание – даже признав во мне неистребимого новатора, такой примочки не ожидал никто. Особенно приятно мне было видеть лицо примадонны, которая уже мысленно отвела эту роль сначала себе, потом своей дочери. На нее было жалко смотреть: и травануть меня не смогла и роли лишилась. Одним словом, она была растоптана мною, раскатана по асфальту.
Но существует такая категория женщин, броских, успешных, к которым мужчины опасаются подойти, пока те, образно говоря, на коне. Но стоит этим особам оказаться низвергнутыми, а значит, растерянными, беспомощными, как представителей сильной половины человечества сразу начинает неудержимо к ним тянуть, хочется помочь, поддержать, словом, поучаствовать в их судьбе, но и, конечно, приласкать. Вот и я для себя отметил, что не прочь бы переспать с примадонной, но именно с такой растоптанной и поверженной. Правда, тут же в голове возник вопрос: «А как в этом случае ты собираешься с ней переспать, если ты турнул ее с главной роли и ее дочери эту роль не оставил? В театре так не бывает». Но тут же что-то внутри меня самостоятельно продиктовало ответ: «Время покажет. А пока пусть спит с тем, с кем спала». Я невольно перевел взгляд на премьера – того, c кем волею моего решения обречена спать первая актриса труппы, и решил идти до конца в своих отношениях с этой парочкой.
«Кто у нас репетировал роль Дон Гуана?» – обратился я к коллективу, хотя прекрасно знал, кто ее репетировал тот, с кем спала, а главное, из-за моей выходки еще будет спать
