трасс – тысячи горожан куда-то спешили в своих колёсных и воздушных повозках, проносясь мимо величественных башен квартала Старого города, лавируя между плотно стоящими, не так давно построенными зданиями района Интатис. На пеших платформах тут и там появлялись люди – используя подъёмники, они спускались или поднимались на нужный уровень и продолжали прогулку. Жизнь кипела и глубоко под землёй: там капатрийцы – темнокожие, коренастые, крепко сложенные выходцы из северных земель прокладывали новый тоннель, который должен был соединить Город Рождения Царей или Рождение, как его сокращённо называли горожане, с восточным островом Фаи’так’айи.
Ха’ань’ин смотрел за тем, как бесцельно, и вместе с тем абсолютно безмятежно проводили свои последние часы жители Рождения.
Неожиданно он вынул из-под мантии небольшой свёрток пергамента, скрепленный кожаным ремешком, а затем принялся напевать какую-то грустную, монотонную мелодию.
Спустя пару минут он смолк – за стеклом витража показалась птица. Птица походила на голубя, но куда величавее нынешних, как по форме, так и по окрасу, с выразительной белоснежной головой и острыми, сверкающими, как лезвие ножа серебристо-чёрными крыльями.
Ха’ань’ин приоткрыл небольшую дверцу в нижней части окна и впустил птицу внутрь.
«В последний раз я обращаюсь к тебе за помощью, владыка неба».
Голубь задумчиво посмотрел на мужчину – последний прочитал в глазах птицы скорбь. Он нагнулся и аккуратно прикрепил к маленькой лапке свёрток.
«Теперь лети, друг. Направляйся далеко на запад, куда и в прошлый раз. Оставь посылку в хранилище, как и прежде, а затем следуй своей дорогой. Но только никогда больше не возвращайся на Острова, ты слышишь?»
Птица, как показалось, едва заметно кивнула. Ха’ань’ину на секунду почудилось, что он даже видел слёзы в её глазах. Впрочем, даже если голубь и не мог выразить эмоций визуально или через звук, Ха’ань’ин чувствовал его голос на энергетическом уровне – он отчётливо ощутил, как птица пыталась с ним спорить, отговаривать его, как она возмущалась и протестовала.
«Прости, добрый приятель. Существование – это нить. Однажды наступает день, когда нить слишком запуталась… тогда её остаётся только порвать».
Голубь нежно прижался к мужчине крылом – тот почувствовал его тепло и любовь.
Забавная штука – у него были друзья, союзница, подчинённые жрецы – все они искренне любили его, а он любил их. Это создавало иллюзию согревания, но на самом деле внутри было холодно.
Очень холодно.
Ха’ань’ин ещё раз простился с верным ему до конца пернатым другом, а потом…
…Потом птица взмахнула крыльями и вскоре скрылась за горизонтом.
Жрец отошёл от окна и вновь посмотрел на Такий’ию.
– Не делай того, чего делать не должен, любовь моя, – сказала она на языке.
– Я не знаю, в чём состоит мой долг. Как жрецу мне следует
