rel="nofollow" href="#n_767" type="note">[767], скрывающие от нас реальность. Художникам свойственна «естественная отчужденность» («detachement naturel»[768]) от жизни; полная отчужденность в идеале подразумевает такое существование, когда душа не соприкасается «ни одним из своих восприятий с действием»[769].
Что подразумевает Бергсон под отчужденностью? Разумеется, если это отрыв от реальности как таковой, от самой сущности жизни, то тогда ни о каком очищенном восприятии, проникающем в самую суть вещей, за покровы реальности, не может быть и речи: ведь, как мы помним, согласно Бергсону, для подлинного вживания в реальность необходима интуиция как симпатия, как контакт с миром. Следовательно, «отчужденность» – это не отстранение от мира, это отстранение от практического использования вещей, то есть от утилитарного действия над миром. Действие же, направленное на соприкосновение с миром и проникающее в глубь реальности, абсолютно непреложно. Это «активное созерцание», созерцание, освященное сознательным усилием.
Справедливости ради нужно сразу предупредить, что предложенный вывод таит в себе один довольно острый подводный камень. Все дело в том, что у Бергсона настоящее чистое восприятие – это недостижимый предел, хотя у нас и нет права охарактеризовать этот предел как абстрактный или логический. И в пределе оказывается, что истинное чистое восприятие, прежде всего, бессознательно, во-вторых, моментально[770]!
Чтобы продолжить разговор об имплицитной эстетике Бергсона, никак нельзя обойти стороной данную проблему. Скажем прямо: видимо, перед нами одно из скрытых противоречий бергсоновского учения, которое можно по-своему разрешить, интерпретировав (в соответствии с бергсоновской логикой ретроспекции) те или иные высказывания философа. Но в рамках самого его учения это противоречие не разрешено, а может быть, и неразрешимо. Поистине, создавая «Смех» (1899), Бергсон «забыл» о том, что писал в «Материи и памяти» (1896). По Бергсону, предметы материального мира[771] «всеми своими точками воздействуют на все точки других» предметов. «Они, следовательно, являются центрами сил, между которыми непрерывно осуществляются динамические взаимодействия»[772], – комментирует И. Блауберг. Так вот, бергсоновское чистое восприятие – это совокупность динамических взаимодействий между центрами сил, взаимодействий, которые пронизывают всю материю[773]. Это восприятие мгновенно (то есть не требует погружения в la durée, а значит, не апеллирует к памяти), бессознательно, исходно (первично), оно изначально присуще материи и поэтому, согласно Бергсону, не нужно задаваться вопросом, откуда оно взялось. Вывод же таков: «…восприятие, присущее любой материальной, лишенной сознания точке, при всей своей моментальности, бесконечно более обширно и полно, чем наше, так как эта точка получает и передает воздействия всех точек материального мира, тогда как нашего сознания достигают лишь некоторые его части и некоторые стороны»
Вскользь об этой проблеме уже говорилось в связи со спецификой бергсоновских образов.
Которые предстают перед нами в качестве образов (мы постигаем их как образы, то есть элиминируя все то, что нас не интересует).
См.:
