герцога весело блеснули, но он лишь кротко произнес в ответ:
– Полагаю, мне присуща некоторая скрытность, сэр.
– Еще чего! – воскликнул лорд. – Тебе давно пора понять: ты совершеннолетний и в качестве такового имеешь право поступать, как тебе заблагорассудится. А теперь быстро переодеваться, и не забудь сменить чулки! Надеюсь, у тебя хватило благоразумия надеть фланелевые чулки, а не…
– Овечья шерсть, сэр, – еще более кротко отозвался герцог.
– Вот и прекрасно, а сейчас, будь добр, поторопись. Или ты хочешь ужинать в Сэйле так же поздно, как и в городе?
Герцог, поспешно опровергнув подозрения дяди, скрылся за дверью спальни, где Неттлбед уже приготовил для него вечернюю одежду. Комната, несмотря на свои огромные размеры, была очень теплой, потому что еще днем в камине разожгли огонь, а предательский свежий воздух не проникал сюда благодаря плотно закрытым окнам. Темно-красные шелковые шторы скрывали от взглядов стремительно сгущающиеся сумерки, а кровать укрылась за пологом из этой же ткани. На туалетном столике и каминной полке горели свечи в медных канделябрах, в тазу стоял серебряный кувшин с горячей водой, накрытый чистым полотенцем. Спальня была обставлена мебелью из красного дерева, также обитой красным шелком, а стены украшали китайские обои, вошедшие в моду несколько лет назад благодаря принцу-регенту, который широко использовал их в оформлении своего летнего дворца в Брайтоне.
Все в этой комнате выглядело чрезмерно массивным и пышным для ее обитателя, но неудобной она не была. Днем ее по большей части заливало солнце, поскольку окна выходили на юг, следовательно, на главную аллею, клумбы и лужайки, а также на восхваляемое в путеводителе декоративное озеро, сразу за которым виднелись раскидистые кроны благородных деревьев парка.
Герцог спал в этой комнате с того самого дня, когда его дядя постановил, что племянник уже вырос и больше не нуждается в гувернантках и няньках. Дрожащему десятилетнему мальчику пришлось покинуть уютную детскую и переселиться в комнату, в которой, как сообщил ему дядя, когда-то почивал его отец, а до него – дед. Словом, это была спальня главы дома. В дальнейшем его светлости неоднократно услужливо напоминали: именно в этой огромной постели испустил свой последний вздох пятый герцог Сэйл. Поэтому Джилли втайне радовался тому, что лорд Лайонел счел необходимым поселить в примыкающей к спальне туалетной комнате гувернера, в задачу которого входила забота о хрупком здоровье подопечного.
Кое-кто считал, что к такому молодому человеку, как герцог, следовало приставить слугу помоложе, но Неттлбед был весьма проворен и уже вовсю суетился вокруг хозяина. Помогая юноше освободиться от пиджака, подсумка и серого жилета, он ласково журил его за беспечность. Как и почти все остальные слуги, заботившиеся о герцоге, Неттлбед был еще в услужении у его отца. Поэтому он считал, что имеет право говорить с хозяином начистоту, разумеется, когда его не слышали другие, менее значительные слуги, в присутствии коих он неизменно превозносил достоинство
