кабаре.
И это не просто театр, это одно из старейших кабаре на Монмартре, «Синяя птица». Очаровательное, старомодное кабаре – но долго ли продлится теперь его существование?
Судя по реакции СМИ, французы просто так это не оставят».
Китаев одним движением скомкал лист бумаги, в мгновение превратившийся в маленький шарик в его широкой ладони.
– Что вы хотите узнать? – прямолинейно спросил он, но Джиджи это не обмануло.
Его глаза были холодны как лед, и в них читалось предостережение. Джиджи уверяла себя: слова, которые он прочитал, ей не принадлежат. Но она хотела, чтобы он знал: она согласна с этим мнением. Самым разумным сейчас было бы вежливо поинтересоваться, не предвидится ли в театре серьезных изменений, которые могут отразиться на их работе.
Только тогда она заметила, что Китаев разглядывает ее. Это было не слишком очевидно, но она всем телом ощущала его взгляд, и у нее тут же предательски затвердели соски. Вместо того чтобы сохранять благоразумие, она вышла из себя и решила пойти ва-банк.
– Мы хотим знать, не собираетесь ли вы превратить наше кабаре в филиал «Бешеной лошади»?
Глава 3
Мартин Дантон застонал. Его брат выглядел так, будто готов был сию же минуту вышвырнуть Рыжую вон.
– Не знаю, – ответил Халед, не сводя с нее глаз, – я никогда не был в «Бешеной лошади».
Он заметил, как она закатила глаза и упрямо поджала губы. Его кулак сильнее сжал проклятую бумажку, и Джиджи нервно сглотнула.
– Жижи, прекрати, – перебил ее Жак Дантон. – Достаточно.
– Я думаю, мы имеем право знать, – возразила она. – Это наша работа.
Халед был бы более впечатлен, если бы не подозревал, что она действует по заранее продуманному плану, разработанному вместе с Дантонами.
– На данный момент ваша работа остается за вами, – отрывисто бросил он, потому что это было именно так. – Сегодня. А завтра, возможно, и нет.
– Прекрасно! – воскликнул Жак.
– Я спрашивала не об этом, – перебила Рыжая и подняла на него свои изумительные глаза.
Она смотрела открыто, бросая ему вызов. Он понял, что, в отличие от босса, ее саму не так легко провести. На какой-то момент он допустил мысль, что это не заранее продуманный спектакль и девушка действует в одиночку.
– Мы не стриптиз-клуб, господин Китаев, и нельзя просто так взять и разрушить…
Она вздохнула, и Халед увидел, как боль исказила точеные черты ее лица. Джиджи быстро взяла себя в руки, а он гадал, что же такое он мог, по ее мнению, разрушить.
– Разрушить душу театра. – Она покачала головой.
– Мне не говорили, что у театра есть душа.
Девочки снова засмеялись. Она растерянно оглянулась, не найдя поддержки, и неожиданно в нем шевельнулось сочувствие.
– Никто не собирается заставлять вас
