человек живёт для радости, и находят её – кто в чём. Для Йегреса она была в его снадобье – чудодейственной марьюне. И на вторую ночь после того, как Комиссия повернула от Нинилака к Столице, он снова вышел на пляж продавать свою отменную кукурузу, и какой-то загорелый бездельник, сидевший на молу над морем, позвал его, и он поторопился туда, но поскользнулся на мокрых камнях мола, и тяжёлая корзина увлекла его в воду, и хоть было не очень глубоко, Йегрес захлебнулся и не выплыл из сна.
Утром Авов причитал над его трупом, а рядом валялись две бутылки из-под марьюны – слишком большая доза.
Что за мерзкая погода стоит! Не снег, не дождь, а прямо слякоть сыпется-льётся с небеси, и всё таким туманом глухим затянуто, будто над всей Москвой, над всей жизнью дымовую завесу повесили, и уходим мы за ней от невидимого врага. Уж лучше бы пурга или ливень проливной – так нет: природа словно простудилась и захандрила – и не больна, и не здорова. Режиссёр Рязанов пишет, что у природы, мол, нет плохой погоды. Счастливый, должно быть, товарищ…
Где там мои герои-то? На пути к Столице? И сколь же им, сердешным, осталось маяться? Сейчас прикину. Войскам, как подсчитывал Йердна, идти до Нинилака 3–4 дня. Йегрес помер на вторую ночь пути, то есть, очевидно, через полтора суток (вышли-то к вечеру того дня, когда Ясав ходил в разведку). Значит, считая с утра, осталось им идти полный день, а часам, скажем, к пяти следующего дня они должны были быть в Столице. Ну, поехали…
Пятеро комиссионеров молчали, минуя пустые безгласные леса, серыми стенами сжавшие дорогу. Каждый готовился к тому отрезку жизни, который всем казался важнейшим в ней. Ещё несколько часов – и кончится напряжённое безделье поездки, настанут дни, которые потребуют всех сил без остатка, без неприкосновенного запаса и, может быть, сил сверхчеловеческих. Даже Авов, ещё не понимая ясно того, что ждёт его, чувствовал: его мир – мир нежной Анеле, тёплых ванн, обильных обедов и возлияний – под угрозой, и придётся что-то сделать, чтобы спасти его, непонятно от чего, но спасти. Во что бы то ни стало…
МУАН (сон)
Только добрый бог мог подсказать это! Бог – друг, бог – защитник! И вправду, жизнь не кончается мной, что за чушь такая – думать, будто ты начало и конец. О нет, нет! Звено! Звено в огромной цепи поколений, созидающих землю нашу, ибо она – лишь материал, прекрасный, заманчивый, но – материал. Мы – творцы лица её! Может, этот Нордна и был посланником моего друга-бога? Или – он сам?! Впрочем, неважно это, спасибо ему, кто бы он ни был!
Жаль дней, лет, потерянных в одиночестве, бездействия. Больше не будет этого. Всё записать, сохранить, передать тем, кто придёт после, и этим осветить их путь к истине. Это значит – стать не пустым звеном в цепи познания, а продлить её, построить ступеньку лестницы, ведущей вверх, вверх! Я вижу стаи геликоптеров, взлетающих над цветущей землёй, я вижу людей, управляющих ими – свободных, уверенных в жизни, вижу гигантские корабли, идущие по водам океана от острова,
