собираясь в одну очень крупную тучу.
– Я тоже хочу мотать кишки, как все прочие! – ворчала Катя, размахивая мешком со сменкой. – Дайте мне майку! Не та майка!.. Налейте мне чай! Не такой чай!
– Тогда ты не сможешь на всех ворчать и быть всегда правой! – сказала Вика.
Катя задумалась.
– Кстати, да! – признала она. – Ладно, тогда я согласна остаться такой, какая есть.
Из школы Катя вернулась сразу после Саши и Алены, часов около двух. Она стояла у окна. За окном крупными хлопьями падал снег и оседал на вечнозеленом кустарнике и на такой же зеленой траве. Перед кустарником сидели Табуретка, Мальчик и Малыш и, задрав головы, с недоумением смотрели на садившиеся им на носы снежинки. Табуретка испуганно подвывала. Малыш рычал. Мальчик демонстрировал философское спокойствие.
– Что в школе творится! – сказала Катя. – С уроков все посбегали!
– А учителя?
– Учителя тоже посбегали. Все стоят в школьном дворе и кидаются! Дикие совсем, будто снега никогда не видели!.. А за забором там, между прочим, горэнерго!
– Что, стекла им снежками перебили? – удивилась мама, вырезавшая для украшения дома трехмерные снежинки.
Она вырезала уже снежинок двадцать, и каждая была своей формы. До поры до времени это все резалось как обычная бумага, а потом раз! – мгновенное движение пальцев, и снежинка раскрывалась в воздухе, становясь объемной.
– Нет, – неохотно признала Катя. – Но эти «горэнерги» тоже работу побросали и снеговика слепили с лампочкой вместо носа… Здоровенную лампочку где-то нашли, как футбольный мяч! А ведь к вечеру все равно все растает!
И, постояв еще немного у окна, Катя направилась к шкафу раскладывать чистое белье после стирки. Не так давно она обнаружила, что детские вещи в стирке перепутываются и когда нужно, ничего не найдешь. Поэтому гораздо проще не разбирать вещи по владельцам, а маркером подписать шкафчики, а там уже каждый легко найдет свое. И теперь на шкафчиках было крупно написано «ШТАНЫ», «НОСКИ», «МАЙКИ», «КОЛГОТКИ», «ЮБКИ».
Данный принцип сортировки с каждым днем обнаруживал все больше плюсов, но поначалу у этой идеи было много противников, особенно сильно возмущался Саша.
– Я что, буду девчоночьи колготки носить?
– У тебя же глаза есть, где твои, а где девчоночьи, – возражала Катя.
– Я что, должен буду думать?
– Ничего! Подумаешь! Голова не отвалится! Ну-ка, покажи, какие сейчас на тебе колготки?
Но Саша колготки не показал и торопливо убежал, потому что колготки на нем были Аленины по той причине, что ему лень было в куче белья искать свои.
Катя торопливо раскидала высушенное белье по «штанам», «майкам», «юбкам» и, отмахнувшись майкой от мешавшего ей Кости, вернулась к маме.
Внезапно домофон начал пиликать. Один раз, потом второй, третий.
– Кто там явился такой
