Всего одной буковкой различаются слова, почти близнецы, и кажется естественным, чтобы всегда они стояли рядом. Разгадал своё призвание, осуществил его – и вот, достиг признания, как же иначе.
Но иначе бывает. Гораздо чаще, чем хотелось бы.
Люди, осуществлявшие своё призвание без видимого признания, наверное, ничуть не меньше достойны нашего внимания, чем знаменитости. Или даже больше. Ведь именно они являются примером духовно успешной жизни. Не на земле собирают они свои сокровища, и подлинное признание получат от Того, от Кого важнее всего его получить.
Трудно и радостно мне писать о двух моих героях. Почему – признаюсь в конце. Впрочем, сообразительный читатель может догадаться и раньше.
Давным-давно, в конце второго тысячелетия, в начале двадцатого столетия, появились на свет мальчик Ганя и девочка Муся. Жили они совершенно в разных местах, и много где побывали, прежде чем встретились друг с другом.
Ганя родился в далёком сибирском городе, в русской семье – такой русской, что больше некуда. Дед его был углежогом, отец был столяром и книготорговцем, а мать вела хозяйство, ходила в баптистскую церковь и управлялась с многочисленными детьми. Водила туда и Ганю.
Он рано начал самостоятельную жизнь. Сменил много городов и занятий, набрался ума-разума от многих замечательных людей, учился на художника, стал учителем, а когда началась война – пошёл воевать добровольцем и получил много наград за особую отвагу. Он побывал в разных странах и всюду старался понять, как люди учат и воспитывают детей. С фронта он посылал письма в «Учительскую газету» и в Наркомпрос (Народный комиссариат просвещения) – с мыслями о послевоенной педагогике.
Муся родилась в небольшом белорусском городке, в еврейской семье – такой еврейской, что больше некуда. Дед её был цадиком, резником и переписчиком Торы, отец был врачом, а мать учительницей.
Она была девочкой умной и непрактичной. Поступать в московский Институт философии, литературы, истории отец отвёл её за руку. Война и эвакуация в Сибирь стали для неё заменой выпускных экзаменов. Она работала воспитателем в детском туберкулёзном санатории, а вернувшись в Москву, стала школьной пионервожатой, а потом учительницей. Со своими школьниками она написала письмо автору заметки в «Учительской газете» и вложила его в собранную ими фронтовую посылку.
Так они познакомились – сначала в письмах, а потом он приехал в Москву на побывку. И ещё приезжал, и они полюбили друг друга, и поженились. Ему тогда было тридцать пять лет, а ей на десять лет меньше.
Когда война закончилась, и он вернулся с фронта насовсем, они пошли в Наркомпрос и попросили послать их на работу в детский дом. Учителя были тогда в цене, и им предложили выбирать из лучших московских детдомов. Но у них были другие планы. Они хотели работать подальше от столицы, в провинции, в каком-нибудь из самых запущенных детдомов, где детям
