был, и тысячи шли к нему за пищей духовной.
…И теперь есть, да мало таких служителей, есть епископы, да боятся, как бы не отличили простых монахов, более святых, а не тех, которые в монастыре жир нажили, этим трудно подвизаться, давит их лень. Конечно, у бога все возможно, есть некоторые толстые монахи, которые родились такими, ведь здоровье дар, в некоторых из них тоже есть искра божья, я не про них говорю… (1911 г.)
Путь наверх Г. Е. Распутина – накатанная дорожка, не первый он прошел по ней. Церковь регулярно поставляла высшему обществу и царскому двору своих агентов-чудотворцев, кликуш, юродивых, странников, целителей, старцев, ведунов и лекарей нетрадиционной медицины, вроде тибетского народного врача Дж. Бадмаева (он сам по себе личность интереснейшая и в дальнейшем мы расскажем об этом, тем более, что располагаем не только документами, но и дружбой родственника Бадмаева – Е. Ч.).Владыка Феофан довел до ушей царских слух о чудотворце из Сибири Григории Распутине, сам узнал о нем по донесению агентов из Казани. Конечно, Распутин имея получестолюбивое, полубредовое намерение быть покровителем наследника Русского престола, мог попасть в столицу и другими, неофициальными, так сказать, каналами. Но он шел, подчеркнем, готовым корридором. После Феофана – Анна Вырубова (остальные звенья, на наш взгляд, незначительные, случайные). Здесь не обошлось без вмешательства Святейшего Синода, одного из высших органов государственной власти в России (1721—1917 гг.), который управлял делами православной церкви, в том числе вопросами духовной цензуры и просвещения и вел последовательно борьбу с еретиками и раскольниками. Синод имел в своем распоряжении обширнейшую агентурную сеть по всей стране. Жандармерия – политическая полиция в России (1827—1917 гг.) также имела мощную агентуру. И новое лицо, взятое под опеку высшим сановником Синода не могло долго оставаться без ее внимания. Гладя по лысине купчиху Яблокову, Григорий Ефимович вряд ли догадывался, что и с ним начинает происходить метаморфоза – из вольного странника, раздираемого темными страстями, он превращается в один из маховиков громадной машины, именуемой Царской Российской Империей. И этот маховик заработал в 1904 году. А к 1911 году стало понятно, что он работает в каком-то своем, особом ритме, ритме, способствующему в своем мощном броуновском движении расшатыванию и развалу всей государственной машины.
О Столыпине еще современники говорили, что он сделал все, чтобы подавить революцию 1905—1907 гг., но ничего, чтобы предотвратить грядущие революционные потрясения в России. Тогда, да и сейчас явно недоговаривают, что Столыпину не дали сделать второе. Вокруг Распутина интриговали, да, и смерть его была такая же насильственная, как и смерть Петра Аркадьевича. Но ему никто и ни в чем не мешал! Вернее, не мог помешать, ибо он не был государственным мужем. А у нас привыкли, что на дела государственные могут влиять лишь государственные мужи. Политическая партия – это уже государственный институт. А член партии, даже если она находится на нелегальном положении, уже государственный функционер, хотя бы по тому, что он политический преступник. Что мог Столыпин
