Дернуло как током. Сердце Ады споткнулось. Она покраснела. Стало жарко, жадно выпила фужер вина. Села, стараясь не смотреть на Леонарда. За ствол и ветку пили без нее.
Снова включили магнитофон – тяжелый ящик с крутящимися бобинами. Еще не пришло время дисков. Но музыка семидесятых годов – прекрасная: Тухманов, «Песняры», ранняя Пугачева.
Ада ушла в соседнюю комнату. Танцевала одна, как будто втаптывала музыку в паркет. Ей никто не был нужен.
Мирка подобралась к Леонарду и повела его танцевать.
Плыла медленная музыка. Танго. Танго подразумевает секс, вернее – подготовку к сексу. Леонард не испытывал к Мирке ничего, как к пустому месту. Никакой химии. Все в нем молчит. Мирка была активная, как парень. Леонард не любил активных. Он танцевал, и голова его постоянно поворачивалась в сторону Ады. Как подсолнух к солнцу. Он этого не замечал. Получалось само собой.
Мирке стало скучно. Она бросила Леонарда посреди танца, повисла на ком-то еще. Кажется, на Фиме. Фима был польщен. Фиме как раз нравились активные.
Леонард подошел к Аде. Ада опустила руки на его плечи. Он положил свою большую горячую ладонь на ее спину. Рука заскользила как по мрамору. Пальцы не нашли перепонки от лифчика. Значит, без лифчика…
Леонард услышал биение своего сердца. Оно стучало явственно и гулко. Он боялся, что Ада услышит.
Ада услышала и положила узкую ладошку на его грудь. Усмиряла зверя, сорвавшегося с цепи. Он опустил лицо в ее волосы. От волос слабо пахло розами и дождем. Это – не духи. Это ее личный запах природной свежести.
Леону захотелось встать пред ней на одно колено, и даже на два, склонить голову (точнее – главу) и так стоять, коленопреклоненным. Но… неудобно перед мужем. Пришел в приличный дом, так и веди себя прилично.
Леон вернулся к столу. Выпил водки, чтобы уравновесить одно с другим. Что с чем – неясно. Себя с этим вечером. Откинулся на стул и наблюдал, как плывут стены, плывет люстра с огнями. Плывет музыка и голоса.
Ада танцевала одна. Ее лицо, грудь, живот, коленки – все это было обращено к Леонарду, все пело и взывало: люби меня…
Нарисовалось зыбкое лицо Мирки и спросило:
– Лео, тебе не скучно?
Леонард вернулся домой и лег спать. Прежде чем провалиться в сон, успел выдохнуть: Ариадна…
Утром он проснулся: Ариадна… Это было первое, что посетило его сознание. Это и был вдох.
Дома, на работе, в постели с женой и даже в кабинете у начальника он танцевал танго, и его пальцы скользили по мраморно-скользкой спине, а острые твердые грудки клевали его грудь. Начальник что-то спрашивал. Жена что-то спрашивала.
Леонард смотрел бессмысленно. Потом, очнувшись, видел собеседника и произносил:
– Что?
Жена Зоя смотрела подозрительно.
– Опять? – хмуро реагировала она. – Бабник проклятый. Отрезать бы тебе яйца… Кастрировать, как кота.
Можно, конечно, пожаловаться в партком МИДа (Министерства
