был другой – вежливый, внимательный, выслушивал жалобы, читал письма, советы раздавал и звал обращаться, если что. А как дело дошло до помощи, так послал и платочком помахал.
– Да не расстраивайся ты, – утешали бабу товарки по рынку, – подумаешь, птица!
– Все они такие, столичные! – поддакнула случайная покупательница из местных, – На хромой козе не подъедешь.
– А что у вас с мужиками, так плохо? – спросила еще одна, совсем старая бабушка, стоящая неподалеку с пучками зелени. – Так вы б и правда, сходили к Анне, лесничихе, она эту беду легко поправит.
– К этой ведьме?! – возмутилась торговка и, не обращая внимания на сочувствующие взгляды и насмешливый шепоток, побежавший по рядам, стала паковать свои корзины.
Торговли нет, так чего время тратить попусту? Лучше повидло сварить!
2
Погода в этом году стояла ровная, теплая. Согреваемый солнечными лучами и поливаемый ночными дождями лес рос и зрел в свое удовольствие. Влажный воздух его давно пропитался густым запахом сочной листвы, к которому примешивались ароматы лезших из-под пней грибов, наливающейся соком волчьей ягоды, калины, рябины, терпкий дух дубовых стволов и свежесть сосновой смолы, собирающейся каплями на медово-оранжевой коре. С опаской оглядываясь по сторонам, по едва заметной в зарослях черники тропке ступал колдун, старательно перешагивая шишки и выпирающие из земли корни, которые распустили повсюду деревья с широченными, в два обхвата стволами, корявые, темные. Ему никак не удавалось отделаться от мысли, что они следят за ним, в любой момент готовясь поставить подножку. Но великанам не было дело до бредущего мимо них человека. Зато веселая молодая поросль развлекалась вовсю: щекотала листьями за шею, выставляла ветки прямо перед глазами, укладывалась вдруг поперек тропки так, что приходилось, задрав полы плаща, обходить ее, продираясь через черничник. От земли волнами поднималось накопленное за лето тепло и колдун, зачем-то обрядившийся с утра в кожаный плащ, взмок, пока, обойдя все препятствия и преодолев бесчисленное количество закрут и поворотов, не оказался на обросшей по контуру осинами поляне, посреди которой высился ровный двухметровый частокол, над котором лишь ненамного поднималась крыша приземистого домика, поросшая ежевикой. На коньке крыше вольготно разлегся вырезанный из старой коряги кот, обнимающий воронье гнездо. Птица в нем сидела настоящая.
Отерев капли со лба, колдун поискал взглядом калитку и, не обнаружив, пошел вдоль забора по мягкой, густой траве. Вход во двор оказался с противоположной стороны поляны. Прикрытые, но не стянутые плотно створки таких же частокольных ворот, слегка раскачиваясь, как будто в них только что кто-то вошел, глухо стучали друг о друга. Колдун приоткрыл одну и заглянул внутрь – двор как двор. Хозяйский домик крыльцом к воротам, к нему – дорожка, посыпанная сухой хвоей и обсаженная с двух сторон разноцветными ромашками. За домом – колодец, через плетень – огород, сарай, от которого явственно
