с каждым из нас в рулетку.
Часто от всего этого меня отвлекал бокс, к которому я тоже проявлял большой интерес. Сейчас я понимаю, каким дураком был в те зеленые годы, когда казалось, что думать своими мозгами незачем. Собственно, многие вещи мы и делали, вообще не задумываясь ни о чем – ни о последствиях, ни о том, хорошо это или плохо. Мы этого тогда не осознавали, но улица с ее дурными законами играла с каждым из нас в рулетку, а мы только каждый день пропадали на ней, даже забывая зайти домой поесть. Хотя домашняя еда вряд ли могла заманить кого-то из нас домой, так как у всех холодильники были пустые. Все тогда выживали по-своему. Мы, например, как я уже рассказывал, сажали картошку на полях, которые от завода давали моей тете в Копейске, и хотя бы картошка была у нас круглый год. Ее могло не быть только в том случае, если я не съездил в Копейск и не достал ее из той ямы, в которой она хранилась у нашей бабушки.
От хоккея к боксу
Но не одними драками и выяснением отношений в школе мы жили. Другим важным моментом был хоккей. А как могло быть иначе, если рядом была хоккейная школа «Трактора»? С восьми лет я занимался в дворовой хоккейной команде. По вечерам мы ходили на игровые площадки этой школы. Их там было две: одна стандартная большая, а вторая – мини, для малышей. Вход был свободный. Через полтора года я попал в группу к тренеру Перегудову Виктору Михайловичу уже в саму школу. Дальше я параллельно ходил два-три раза в неделю к Перегудову и еще пару раз в дворовую команду.
Дворовая-то она была дворовая, но там все было нормально устроено. Была своя раздевалка. И вот как-то раз раздевалку вскрыли и дернули оттуда все, что могли унести. У меня ушел шлем, нагрудник, наколенники. Коньки с крагами висели отдельно, они были на месте, а остальное все унесли. Некоторое время я еще ходил в школу «Трактор», надеясь, что какую-нибудь форму там раздобуду. Тогда мы менялись всякими вещами, получая именно то, что нам было нужно, одному – одно, другому – другое. О том, чтобы купить новую форму, и речи не было, она была дорогая.
В общем, вечерами я продолжал ходить просто на коньках кататься. Там же катался один парень, нерусский, он еще все время выходил на лед в щитках, налокотниках и наколенниках поверх спортивного костюма. Тогда было модно, если у тебя были все эти штуки, выставлять их напоказ. Ну, а мне было обидно, что у него это все есть, а у меня нету, и я его все время подстегивал, говорил: «Чего ты тут разоделся и понтуешься своей формой?»
Скоро я перестал играть в хоккей и потом ходил месяца три-четыре на борьбу в «стекляшку», Дворец спорта, где еще была секция баскетбола, но со временем тоже забыл туда дорогу.
После борьбы ходил в кружок картинга и авиамодельный в ДЮТ ЧТЗ (Дом юного техника), где занял второе место на соревнованиях по сделанным вручную точным бумажным копиям самолетов, после чего расстроился, что не выиграл, и забросил это дело. Потом снова записался в секцию вольной борьбы в спортклуб ЧТЗ, где уже позже начал заниматься боксом.
В то время у нас большой популярностью
