Овернский клирик. Андрей Валентинов

      Ждать не хотелось, но и возмущаться не стоило. Я велел расположиться в сторонке и выдал каждому из братьев по ржаному сухарю, посоветовав запить водой из Гаронны. Брат Петр, тяжело вздохнув, принялся грызть сухарь, Ансельм усмехнулся и сунул его обратно в мешок. Я предостерегающе кашлянул:

      – Брат Ансельм, прошу вас, отриньте гордыню!

      – Вы имеете в виду сухарь, отец Гильом? – поинтересовался тот.

      – Именно. Монах, как известно, обязан умерщвлять свою грешную плоть…

      Ансельм ухмыльнулся самым наглым образом, и я решил заняться им всерьез:

      – Брат мой, извлеките из вашей сумы труд Гонория Августодунского.

      – Нет! – Парень побледнел. – Отец Гильом, только не это!

      – Повинуйтесь, брат мой!

      Ансельм судорожно вздохнул и подчинился. Брат Петр, решив, что его на этот раз миновала чаша сия, довольно ухмыльнулся и с хрустом разгрыз сухарь, но я поспешил вывести его из приятного заблуждения:

      – Заканчивайте трапезу, брат Петр, и присоединяйтесь к нам… Итак, брат Ансельм, посмотрим, как вы усвоили четвертую главу этого достославного труда.

      Ансельм затравленно взглянул на меня и зашуршал страницами. Я ждал.

      – А теперь поясните, в каком обличье ангелы являются людям?

      Послышался смешок Пьера, который явно недооценил ситуацию. Я немедленно повернулся:

      – Вы желаете ответить, брат Петр? Прошу вас.

      Бедняга застыл с открытым ртом, затем покорно вздохнул и начал:

      – Они… которые ангелы суть… являются людям в человечье обличье…

      – В человеческом обличье, – мягко поправил я. – А почему, брат Ансельм?

      – Потому что так написал этот придурок Гонорий! – не выдержал тот. – На самом деле…

      – Не тщитесь показать свою ученость, – вздохнул я, – ибо сказано: «блаженны нищие духом».

      – И ничего не сказано! – Ансельм возбужденно вскочил и махнул рукой. – И вы туда же, отец Гильом! Вы же прекрасно знаете, что в Евангелии от Матфея это место неверно переведено из-за того, что Святой Иероним не удосужился как следует изучить койне[23]. В подлиннике сказано: «блаженны добровольно нищие». А у Иеронима получается, что блаженны недоумки!