смены поведения и настроения мамы, тоже был тих и спокоен. В этот день, после того страха, которого она натерпелась возле кроватки сына, не зная, жив ли он, Тамара поклялась себе, что всю свою жизнь без остатка она посвятит своему дорогому сыночку, в струнку вытянется, но ее сын никогда и ни в чем не будет знать отказа, чего бы ей это ни стоило.
Годовщину своего сына Краснояровы праздновали в Питере у родителей Светланы. На это время пришелся отпуск Романа. Его родители тоже подоспели в Питер к приезду детей. Сколько радости и счастья было в глазах всех этих людей! А как же, родные люди встретились после долгой разлуки! Да еще и внука привезли на смотрины! Все, кроме матери Светланы, видели маленького Валентина в первый раз. С каким вниманием и даже придирчивостью деды и бабушки рассматривали малыша. Как хотелось каждому найти в ребенке свои черты! Каждый видел в нем и свое продолжение. Ребенка передавали с рук на руки, как переходящее Красное Знамя.
– Смотри, Оля, у него бровки мои и губки, как у нас со Светланкой, – ликовал старший Скоробогатов.
– Зато руки и ноги, даже все пальчики и ноготки, мои и Ромкины, – парировал дед Краснояров, – Значит, фигурой в нас, в Краснояровых пойдет.
– Ой, а волосики, беленькие и волнистые, как у меня и у Светланки в детстве! – восхищалась Ольга Трофимовна Скоробогатова.
– Зато глаза у него точно мои! Зеленые и все тут! Даже Ромке таких глаз не досталось, а вот внучок в меня глазами пошел. Красавец! – с гордостью завершила осмотр бабушка Красноярова.
А потом лелеяли и тетешкали, и купали все вместе свое счастье, с трепетом следя за тем, как маленький и важный Валек стал вдруг, как юркая рыбка, и принялся отчаянно бить руками по воде, обдавая всех веером брызг. И все было здорово и приятно, и счастливому умилению не было предела! А после купания и кормления, когда утомившийся малыш заснул безмятежным сном, все удалились на цыпочках в гостиную, и шушукались, и шикали друг на друга, охраняя сон своего дорогого наследника. Старшие одобрительно поглядывали на детей, а они были ужасно горды тем, что сотворили такое чудо! Любовь и благостное умиление осязаемо витали в воздухе! В такие минуты всегда кажется, что счастье вечно!
– Разбойник! – в изнеможении кричала соседка по площадке и грозила кулаком вслед убегающему Павлику. – Вот я матери твоей все расскажу! Ишь, удумал газеты в ящиках поджигать! Ты ведь дом спалишь, ирод! Обормот! Безотцовщина!
– А ты видела, что это я?! Не докажешь! Сама карга старая, тебе уже помирать пора, а ты все свет коптишь, – огрызался Павел, задетый за живое словом «безотцовщина», которое все чаще слышал он в свой адрес. Это слово било его в самое уязвимое место, больнее, чем все ругательства вместе взятые. В раннем детстве Павел отца, может быть, и видел, но не помнил, тем более не мог оценивать его самого и его поступки. Однако,
