допроса Зарубина, как и остальных «фигурантов», уместился на одном листе стандартного прокуратурского бланка допроса свидетеля. Чувствовалось, что показания минимизировались и закреплялись только с одной целью: в ударные сроки «осчастливить» коллег из Октябрьского района.
Старков быстро пробежал глазами лист. Зарубин показал, что, разрабатывая версию старшего следователя Старкова о заранее спланированном убийстве, он, дождавшись рассвета, решил осмотреть ту часть пустыря, откуда участковый Иванов принёс кота погибшей девочки. Предварительно Иванов сориентировал его по месту.
– Это Иванов-то сориентировал? – вслух усмехнулся Старков. – Ну, надо же, какой прогресс! Да его самого надо ориентировать, и не только по тому месту, а и по месту в жизни! Не иначе, как теперь Иванова переведут в «опера», а заодно из дураков в умники – за проявленную смекалку!
Лаконично «восхитившись» Емельяном Ивановичем, Старков вернулся к материалам дела. Далее Зарубин показывал, что в радиусе нескольких метров от указанного Ивановым места нахождения кота он заметил бурые пятна на земле. Они тянулись прерывистой цепочкой в сторону той части пустыря, где был обнаружен труп девочки. Образцы почвы с бурыми пятнами на них были доставлены следователем прокуратуры Кировского района в бюро СМЭ для проведения судебно-биологической экспертизы, и там выяснилось, что это – кровь, по группе совпадающая с кровью потерпевшей.
– Быстро! – покачал головой Старков. – И кровь это, и группа крови известна… Слишком быстро! «В мирное время» на установление того и другого уходят дни!
В заключение Зарубин нашёл на октябрьской стороне пустыря окровавленные женские трусики с инициалами с внутренней стороны «Т.К.». Будучи предъявлены на опознание матери потерпевшей, они были опознаны как принадлежащие её дочери.
– А где протокол опознания?
Старков быстро перелистал худосочное дело: протокол отсутствовал. Вероятно, трусами лишь помахали перед лицом: обычная милицейская безалаберность формата «И так сойдёт, а кому шибко надо – пусть переделывает!». А «товарищи из Кировского района» так спешили «перевесить хомут со своей шеи на чужую», что не удосужились даже составить опись документов, не говоря уже о протоколе опознания.
Старков закрыл папку и положил её перед собой на приставку к двухтумбовому начальственному столу, за которым, сгорбившись и вдавив голову в плечи, совсем не по образу и подобию высокого начальства «восседал» прокурор.
– Ну, что скажешь, Алексей Семёнович? – дрогнул голосом Пётр Васильевич.
Старков развёл руками.
– А что тут скажешь? Не пойдём же мы опровергать эти факты и клянчить у «города», чтобы дело завернули обратно в Кировскую… Дело сделано… Ну, в том смысле, что оно теперь у нас, и нам от него не отвертеться… Хотя кировские могли бы и объединить дела: у них ведь – два почти аналогичных трупа… И чем городской прокурор думал, хрен его знает…
Неожиданно
