с легендарным «тысячекитайским предупреждением». Старков же в знак «постижения» шутника и его шутки ограничился лёгкой деформацией щеки.
– И я рад тебя видеть, Василий Николаевич. Конечно, я бы ещё больше обрадовался, увидев тебя «в мирное время», с бутылкой коньяка в руках и парой стаканов.
Лаконично отсмеялись. По завершению процесса Трофименко указал рукой на стул и сам сел напротив.
– Ну, начнём, что ли, Семёныч?
Старков слегка приподнял бровь.
– То есть?
Подполковник недовольно сдвинул брови, даже огромная его лысина, занимавшая девяносто процентов площади головы, и та покраснела от неудовольствия.
– Лёш, ты нас за дураков держишь – или за гадов?
Старков рассмеялся, и, словно сдаваясь в плен, шутливо приподнял руки.
– Ни за тех, ни за других, Василий Николаевич! Ты мне – друг, товарищ и даже брат!
– То-то же, – смягчился подполковник. – Мы с тобой столько вместе хлебнули… всякого дерьма – и ты решил, что мы тебя одного «под танк сунем»?! Ты, Лёш, ни разу не ссучился, и мы тебе, по-моему, ни в карман, ни в чайник ни разу не писали. Поэтому «сядем усе»!
– Идёт! – рассмеялся Старков, и тут же посерьёзнел, словно сам себе скомандовал в манере Остапа Бендера: «А, ну, оставить смех!». – «Объект работы»… хм… готов к работе?
Трофименко через голову Старкова тут же махнул прислонившемуся к подоконнику оперуполномоченному капитану Андрееву.
– Давай его сюда!
Долго ждать не пришлось: уже через две минуты Андреев вталкивал в кабинет Трофименко дрожащего, словно классический банный лист, долговязового, рыжеволосого и донельзя прыщавого подростка.
– Здесь сидеть! – скомандовал Андреев, определяя новоприбывшего на стул. Стул был определён ещё раньше – и тоже в строгом соответствии с классикой: строго по центру. «Определив товарища на временное жительство», Андреев встал у него за спиной: тоже – классика.
Трофименко медленно – несмотря на живой характер, уже обзавёлся брюшком, ещё более «выдающимся» в контексте его «метр с кепкой» – выбрался из-за стола и подошёл к подследственному.
– Ты убил девчонку?
И это было характерной чертой подполковника: максимально спрямлять дорогу к истине. Он никогда «не страдал всеми этими подходами, заходами», а работал сразу в лоб – когда словом, а когда и делом.
Юнец затрясся всем телом, хотя можно было ограничиться головой.
– Н-нет…
Трофименко сделал маленький круг возле стула и сидящего на нём «объекта работы» и опять «вышел на траверз».
– А палку зачем в дыру засунул?
«Объект» затрясся ещё энергичней.
– К-к-какую п-п-палку?
– Какую палку? – начал
