ангельски пьян.
Я был тоже пьян, и сильно. У меня кружилась голова, слегка подташнивало, но в целом было хорошо. Я присел на скамейку Моши Бордея. Славик куда-то исчез.
У меня в глазах сливались, размывались, плыли яркие цветные пятна лампочек в винограднике.
Потом я встал и пошел. Откуда-то сзади послышался голос Славика. Он кричал:
– Вова-ан! Будь же ты мужиком!
Мне было наплевать на то, что кричит Славик. И вообще, на все. Кроме Раи. Быть пьяным мне нравилось. Все как будто стало красивей и проще.
Я пошел прямо к дому, в котором жил Гена. Окна были довольно высоко, заглянуть в них снизу было невозможно. Света в окнах не было.
Я подошел к входной двери в квартиру Гены. Она была распахнута настежь. Так всегда делают ночью в этой местности – жарко. В проеме двери чуть колебалась от сквозняка тонкая сетчатая занавесь. Осторожно – хоть и пьян был, а страшно все равно – я нырнул внутрь квартиры. Оказался в коридоре. Сделал еще несколько шагов и вдруг услышал стук. Из кухни вылетела Рая.
Я поспешно нырнул за вешалку – в коридоре стояла древняя рогатая вешалка. Тут же раздался голос Гены – он гнался за Раей.
– Стой! – кричал Гена.
Были звуки короткой, довольно отчаянной потасовки.
Я выглянул из-за вешалки. По молодости и пьянке я не понимал, что происходит, и уже собирался защищать Раю, если придется.
Но защищать Раю не пришлось – Гена прижал ее лицом к стене. Рая захохотала и выгнулась.
Всего остального я не видел. Хотя оно было. Я оставался там, в этом темном чужом коридоре, за вешалкой, пока оно было.
Потом Гена на руках унес Раю.
А я тихо вышел во двор.
Во дворе я тут же встретил Славика, бухнулся в его пьяные боксерские объятия и забылся. Ничего больше не помню.
Утром я проснулся оттого, что на меня смотрела целая толпа народа. Собственно говоря, это было уже не утро, а полдень. Жизнь во дворе шла своим чередом, и мне, оказывается, нужно было срочно к ней присоединяться. У моей кровати стоял дед, Мош Бордей, он добродушно усмехался ухмылкой ветерана, наблюдающего первые потуги новичка. В руке он держал стакан, в котором был помидорный рассол. Рядом с дедом стоял Славик, выражая лицом самую горячую и несколько агрессивную дружескую поддержку. А рядом со Славиком стоял Боря, о котором можно было сказать и вовсе коротко – Боря сиял. Чем насторожил меня – если не сказать, напугал.
– Ну ты крас-савец! – с энтузиазмом воскликнул Славик и больно ткнул меня кулаком в живот.
Мош Бордей протянул мне стакан с рассолом.
Я покорно принял стакан и сделал глоток холодного рассола. Это был кайф, и я выпил до дна.
– Нормально вчера дали, да? – радостно спросил Славик.
Мош Бордей посмотрел на него коротко, и Славик молниеносно – только он так умел – очистил лицо от радости и наполнил его товарищеской озабоченностью.
Боря по-прежнему сиял таким ровным и чистым сиянием,
