свой, выпьют. Крепкое будет. Десять лет выдержки. Ну, если двадцать проживут. Еще крепче. Ну что, понял? – завершает объяснение Славик, улыбнувшись нагло прохожему в лицо.
– А если нет у меня с собой грозди винограда? – спрашивает прохожий.
– Тогда накатишь со мной еще кружку и пойдешь искать, – хлебосольно улыбается Славик.
Играют лабухи. Играют уже очень хорошо – значит, уже хорошо выпили. В два ряда по всему двору поставлены столы и длинные скамейки. Над двором натянут брезентовый тент – на случай дождя.
Они пришли с опозданием – Рая с Геной. Сначала сели очень далеко от нас. Мы со Славиком сидим по левую руку от Бори – от жениха то есть. От Бори нас отделяют его родители и две толстые бровастые подруги тети Доли. Боря очень страдает, потому что не может с нами общаться. Славик показывает Боре на часы – мол, пару часов всего сидим, не боись, сейчас накатим и пообщаемся.
А потом Рая что-то сказала Гене на ухо. Он заржал, они встали и через минуту оказались за нашим столом, прямо напротив меня. Рая улыбнулась мне. Гена мне подмигнул.
Я отвел глаза и встретился взглядом с Мошей Бордеем. Дед смотрел на меня раздумчиво и хмуро. Дед, как всегда, всё понимал.
И сейчас же закрутилась свадьба. Было такое свойство у массовых веселий в этой местности, особенно у тех, к организации которых как-то причастен был Мош Бордей. В определенный момент вдруг образуется воронка, втягивающая тебя куда-то, вниз или вверх, моментально и радостно. Напрямую это явление никем вроде бы не управляемо. Но есть Мош Бордей. Он, как мне до сих пор кажется, и создавал всегда это явление.
Конечно, внутри воронки можно постараться выделить ряд сил и течений. Люди начинают танцевать, например. Встают из-за стола, берутся за руки, образуя один широкий круг и пускаются в танец вокруг столов, стульев, знакомых и незнакомых людей, круг сходится и расходится, иногда все одновременно отпускают руки, с улюлюканьем разворачиваются на ходу и снова берутся за руки – круг выворачивается наизнанку, и опять несутся по двору, сходятся и расходятся, распадаются на пары, кто-то идет за новым вином с Мошей Бордеем, и сам я тоже иду, но не дохожу, потому что хватает меня за руки, трясет, поздравляет, целует зачем-то меня какой-то старичок, и какая-то еврейская тетка что-то мне говорит и плачет зачем-то; мелькает Славик – он спаивает Гену, мелькает Боря – он ищет Славика, а вот Рива Вахт – она ищет Вэйвэла, а вот и Вэйвэл, он никого не ищет, он пьян, он уже все нашел. Пританцовывают и подмигивают друг другу раскрасневшиеся, почуявшие свою великую силу лабухи – дядя Петря со скрипкой идет вдоль столов, за ним Доба, Туба, за ними тетя Доля с подносом, на котором деньги – собирают для молодоженов. А вот цыганка баба Саша говорит что-то Славику, на ходу пытаясь поймать его в перекрестье своих черных глаз, говорит – пропадешь ты, пропадешь ни за грош, а Славик смеется в ответ – не верит, что пропадет.
Под конец первого дня этой свадьбы Гена скис, и его куда-то оттащили. Это Славик постарался. Он всегда находит себе
