отправляли зэков, со временем они становились химиками-поселенцами, а после – и жителями города. Фактически представители всех наций и народностей создавали лицо города. Многочисленные добровольцы (как мой дед), спасаясь от послевоенных неурядиц, массово повалили в Кривой Рог (ибо на этой земле с голода не помрешь, плюс высокие заработки). Так многонациональный контингент из России, Кавказа и Средней Азии притягивался туда сам собой. Кроме того, это юг Украины, и здесь издавна жили греки, болгары, цыгане.
В 70-е годы помощь Советского Союза странам социалистической ориентации увеличилась, поэтому горные профессии в местном горном институте получали африканцы и азиаты. Некоторые проходили стажировку в качестве горных инженеров или на металлургических предприятиях в должностях специалистов по выплавке стали. (Таким образом, местный пролетарий имел полную возможность излагать свое мнение относительно представителей разных наций, которые ежедневно попадались ему на его нетрезвые глаза.)
Однажды зимой я забрел в парк на площади Артема. Передо мной открылся спортивный комплекс и стадион. Такой панорамы зимнего катка для любителей катания на коньках я никогда еще не видел. Сотни конькобежцев, хаотично двигаясь, чертя линии не только коньками, но и телами, являли для меня незнакомое действо, некий зимний театр в стиле арт-нуво. Людские голоса и скрежет коньков творили музыку зимы, подсвеченную прожекторами. Я стоял на возвышении, жадно поглощая действо. Там, в Базаре, на подмерзшей Джуринке, никто из моих ровесников не имел коньков. В лучшем случае «прошныривались» в сапогах или валенках, рискуя по неосторожности проломить тонкий лед и провалиться в полынью.
Из окна нашей квартиры, выходившего на боковую улицу, которая отделяла наш сталинский дом от частного сектора, по вечерам были видны шахты рудника им. Кирова. С приходом сумерек над ними зажигались красные огни. Огромные колеса с грубыми металлическими канатами вращались там беспрерывно. В нашем доме жили преимущественно шахтеры. Со временем я привык, что большинство мужчин и некоторые женщины, перебрасываясь приветствием «здрасте», оповещали друг друга и весь двор, кто в какую смену сегодня идет на шахту: в первую, во вторую или в ночную. Почти каждый из дворовых нашего дома знал про добычу руды, план шахтоуправления шахты им. Артема, им. Кирова и «Южной». У каждого из нас были респираторные маски, которые выдавались шахтерам, или шахтерские каски, или что-нибудь такое, что могло быть полезным для криворожской детворы, – бикфордов шнур, окатыши. Вспоминаю, как я выменял какую-то машинку на такой шнур у одного дворового пацана и, дождавшись случая, когда никого не было дома, поджег его. Он плохо разгорался, и я поднес конец поближе. В тот же момент меня ослепило до темноты в глазах. Я выбросил шипящий шнур, а он крутился на полу, оставляя шлейф едкого дыма. Я испугался до жути и какое-то время не мог прийти в себя, в глазах стояли большие сверкающие пятна. Я подумал, что ослеп. В чувство
