а мне оправдываться нечем:
Зачем дышу, зачем дышу, вообще – зачем я?..[12]
Смолкли последние аккорды, и зал начал бурно выражать свою радость. Было видно, что певца здесь любили, ждали и были безумно рады его выступлению. Серж спел еще несколько песен, публика подпевала, скандировала его имя, топала, хлопала и приплясывала. Примерно через полчаса он объявил перерыв и направился к нам.
– Ну вот, – представил нас друг другу Гена, – рок-звезда Серж, в миру Сергей Ларионов, в монашестве (бывшем) о. Сергий. Он же – кандидат филологических наук, лингвист, посвятивший свою диссертацию саидскому диалекту коптского языка.
– Ох ни фига ж себе… – только и смог сказать я, пожимая руку Сержа, на указательном пальце которой красовалось массивное серебряное кольцо с коптским крестом.
– Привет, Этьен, – улыбнулся он. – Как тебе здесь?
– Да ничего клуб, видно, что здесь собирается определенный контингент…
– Это точно… А как музыка?
– Знаешь, – я нисколько не покривил душой, – очень за душу берет. В особенности как ты спел первую свою балладу, у меня просто мороз по коже пошел… Слушай, но мне показалось, что звучала не одна акустика, между тем на сцене ты был один…
– Да у меня нет группы. Я работаю только с сольными проектами. Всегда. Тут есть некоторые технические ухищрения, если попросту говорить – то включается фанера еще нескольких инструментов.
– Только имей в виду, эту фанеру Серега сам и пишет, – вставил свое слово Таманцев. – Он у нас человек-оркестр.
– Постойте, так ты, Сергей, говорил, что это твой очередной проект?
– Кассе, ты не поверишь, – снова откликнулся Геннадий. – Проект называется «Я Иуда»…
– Опаньки!!!!!! А он при чем тут?
– Ну как же, я же коптолог. – Пояснил Серж. – А в начальной коптской традиции Иуде уделялось очень много внимания, он был фактически ключевой фигурой ряда гностических апокрифов. Иуда – символ духовного поиска, нетщеславной любви, самопожертвования и самоотречения… Мне кажется, если вдуматься, Иуда – один из первых бунтарей в истории человечества, потому он вполне коррелирует с тяжелым роком. Кроме того, Иуда – это трагедия, смерть, космизм – то есть опять же тяжелый рок. Вот поэтому «Я Иуда».
– Нет, у меня сегодня вечер откровений, – подивился я. – Сначала Генка предлагает встретиться в ночном клубе, потом сам туда припирается в косухе и бандане, по ходу оказывается, что специалист в области коптского, с которым мне и забита стрелка, рок-музыкант, тут же выясняется, что он еще и монах-расстрига, как и сам Генка, ну и на закуску он говорит, что он торчит и прется от Иуды, расследовать обстоятельства жизни которого мы, собственно, и подвизались…
Минут через пять Серж снова оказался на сцене и снова пел. И я, то ли потому что выпил уже достаточно бренди, то ли потому что так на меня все это подействовало, не зная слов, подпевал ему, и кричал его имя, и свистел, и размахивал зажженной зажигалкой, когда он исполнял наиболее лирические свои композиции. Это было, на сам�
Перевод Д.Смелянской. – Прим. редакции.
