же, – в режиме ультразвука вещала Мила, – а этот…
Щеки Зайки слегка порозовели.
– Этого зовут Аркаша, – процедила она, – если ты забыла, напомню. Воронцов Аркадий, мой муж!
– Ага, – ехидно прищурилась Мила, – все вы тут мужья с женами! Отличненько устроились! Думаете, раз не в Москве живете, так о вас и не говорят. Ошибаетесь! Кстати, Дашка, народ в непонятках пребывает. Отчего ты со старым ментом связалась? Вроде денег полно, неужто никого поприличней не нашла, а?
Я уткнулась носом в чашку и сделала вид, будто очень увлечена чаем. Знаю Милу много лет и очень хорошо понимаю: сейчас она не владеет собой. У нее есть одно, сильно осложняющее ей жизнь качество. Если Милка разволновалась, испугалась или на всех обиделась, она начинает нести чушь, пересказывать услышанные сплетни. А последних Мила знает просто неимоверное количество, потому что госпожа Звонарева обожает ходить по тусовкам. В нормальном состоянии Милка ведет себя вполне прилично и никогда не «щиплет» собеседника. Но стоит ей потерять душевное равновесие, как гадости начинают вываливаться из нее и разбегаться подобно тараканам, застигнутым врасплох яркой вспышкой света. Поэтому сейчас злиться на Милку нельзя, она неадекватна. Единственное, что меня на данном этапе удивило, это то, что, оказывается, люди до сих пор обсуждают наши отношения с Дегтяревым, я наивно считала, что все давным-давно успокоились и занялись более животрепещущими новостями.
– С меня довольно, – рявкнул Аркадий.
Потом он встал, схватил Милку за локоть и вытолкнул в коридор со словами:
– До свиданья, более никогда не приходите сюда. Вам отказано от дома.
Аркадий, постоянно выступающий в суде и регулярно читающий для собственного удовольствия речи великих юристов прошлых лет Плевако, Кони и иже с ними, иногда начинает говорить словно персонаж из девятнадцатого века. «Вам отказано от дома».
– Пошла на фиг! – заорала Зайка, бросаясь за Милкой.
– Вали отсюда, – подхватила Машка.
Я снова уткнулась в чашку. Вот это по-нашему! «Пошла на фиг» и «Вали отсюда», а то «Вам отказано от дома».
– Сволочи! – всунулась назад Милка. – Ага! Суки богатые! Чтоб ваши деньги вместе с домом сгорели! И… и… желаю уроду сдохнуть!
Изящный пальчик Милы, украшенный старинным кольцом с большим изумрудом, ткнул в Хучика.
Я вздохнула. Мила совсем потеряла голову, случается с ней на нервной почве такая петрушка. Завтра будет, плача, просить у нас прощения. Но вот ведь какая! Вроде ей плохо, с мужем разлад, а дорогое колечко нацепить не забыла. Мила не так давно приобрела это старинное украшение в скупке, в Питере, и теперь постоянно ходит с ним, изредка приговаривая:
– Да, жизнь-то как изменилась! Запросто могу себе теперь изумруды покупать! Экая красота, снимать не хочется!
Словно почувствовав, что в его адрес сказали гадость, мопс вздрогнул и заскулил. В ту же секунду Машка схватила вазочку с вареньем и метнула ее в Милу. Манюню с детства отличает полнейшая неспособность попасть мячом в кольцо, поэтому
