монет, вторую половину наследует испанский король.
Новые налоги и новая политика короля Якова для представителей нации чем-то вроде замедленного убийства. Они сопротивлялись семь лет, они осуждали все попытки короля править вопреки воле парламента, наконец они исчерпали все свои аргументы и обратились к маленькому человеку с большой головой и кривыми тонкими ножками с прошением, в котором требовали отменить все налоги, введенные королем и королевским правительством без их утверждения в палате общин. В то же время, уверив его, что им чуждо инакомыслие, пуританский дух и уклонение в пресвитерианство, они отказали королю в праве вносить какие-либо изменения или каким-либо иным образом реформировать существующую англиканскую церковь. Тем не менее пришедший в бешенство маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками, обвинив представителей нации в том, что они сочувствуют богопротивному пуританству, объявил палату общин распущенной.
Правда, без палаты общин королю легче не стало. Помыкавшись года три, не сумев убедить торговцев, ремесленников и сельских хозяев, что они обязаны платить любые налоги, введенные королем, и безмолвно мириться с возвращением ненавистных католиков и иезуитов, он созвал новый парламент, питая надежду, что печальная судьба первого парламента пойдет представителям нации впрок. Король глубоко заблуждался. Введение новых налогов и возвращение католиков и иезуитов затрагивали самые коренные, жизненно важные интересы большей части населения Англии, и представители нации именно в двух этих вопросах ни под каким видом не могли пойти на уступки. Всего два месяца спустя после первого заседания палата общин потребовала, чтобы король Яков прекратил собирать налоги, которые прежде были ими отвергнуты. В ярости король Яков повелел сжечь представленный им меморандум в камине, несколько представителей нации, особенно ему не угодных, попало в тюрьму, парламент был снова распущен и не собирался семь лет.
4
Тем временем Оливер вырастал в благочестивом тепле скромного отцовского дома на окраине провинциального городка Гентингтона. Пришла пора учиться английскому чтению и письму – пуритане осуждали латынь, традиционный язык, который был обязательным для паписта. Первые уроки дала ему мать. Её звали Элизабет. Когда Роберт Кромвель женился на ней в 1591 году, она была молодой вдовой по фамилии Лайонс, но её девическая фамилия была Стюард, и хотя иные шутили, что она из королевского рода шотландских Стюартов, она не имела никакого отношения ни к шотландским королям, ни к маленькому человеку с большой головой и кривыми тонкими ножками. Её отец был честный англичанин из Норфолка, такой же сельский дворянин и хозяин, как и его зять Роберт Кромвель, владелец бывших монастырских земель. Он жил в Или, неподалеку от Кембриджа. У Элизабет Кромвель было десять детей, трое из них скончались в младенчестве, выжил сын, выжило шестеро дочерей.
Она
