стражник ему велел дорогу караулить. Оттуда не выпускают, а туда? Пустят – нет?
– Дедко, что там случилось? – крикнул Петька.
– Свинушка отелилась, – откликнулся старик.
– Нет, ты скажи толком.
– Толком – с волком, со мной – шутком.
– Свадебщик, видно, – догадался Петька и звонко закричал: – Ездок-зелена муха! Пимы потерял!
– Я потерял, ты подобрал – кто вором стал? – откликнулся старик.
– Тьфу ты, стара шишига, не переговоришь такого! – плюнул Петька.
Не много успели пройти по пестрой полянке зимника, как где-то близко – нам показалось, в лесу, слева, – раздался выстрел. Было время охоты на боровую птицу, и выстрелы в лесу были не редкостью. Только тут происходило что-то непонятное. Не прошли и десяти шагов – опять выстрелы. На этот раз часто, один за другим. Снова одинокий выстрел, и опять – раз, два, три…
– Ходу, ребята! – крикнул Петька и бросился с полянки в лес направо, туда, где мы пробирались, когда шли вперед.
На полянке зимника было еще совсем светло, а в лесу уже стало по-вечернему неприветно, глухо, угрюмо.
Бежать лесом с удочками и ведерками не так удобно, и наш Кольша растянулся. Он сломал удилище, поцарапал себе руку и рассыпал своих окуней. Невольная остановка, пока собирали рыбу, нас немного образумила.
Куда бежим? Зачем?
Выстрелов больше не было, и мы отправились обратно к зимнику. На опушке оказался какой-то молодой мужик в розовой, измазанной глиной рубахе. Заметив нас, он негромко спросил:
– Вы куда?
– На перевоз. В Горянку нам.
– Не велено тут! Вон, гляди, стражники… Вдали мы увидели человек пять стражников. Разъезжал и тот, который заворотил женщин на прииск. Притаившись за деревьями, мы стали спрашивать мужика:
– Дяденька, а как нам в Горянку-то?
– Трактом попытайтесь.
– Тут-то хоть что?
– Ловят одного…
– Кого?
– Ну, начальство знает. Отойдите-ко, а то еще налетит. Вишь, сюда глядит…
– Кто стрелял-то?
– А мне видно? Стражники, поди… Может, и тот стрелял.
– Кто?
– Да которого ловят… Уходите, ребята. Не велено сказывать. Политика он… Поняли? Уходите сейчас же.
Слово «политика» мы слыхали. Взрослые в наших семьях говорили это слово с опаской, потихоньку, но с уважением. Зато наш уличанский подрядчик Жиган орал на всю улицу, когда рассчитывался со своими рабочими:
– Вы что? Политика али что? Научились, главное дело, в чужом кармане считать! Покажу вот дорожку! Покажу! Становому сказать – живо отправит. Сибирь-то, она, брат… На всех, главное дело, хватит!
Опять послышались выстрелы. Редкие, гулкие, но тех, коротких и быстрых, на этот раз не было. Стражник на гнедом коне поскакал во весь опор к перевозу.
– Углядел что-то коршун! – промолвил мужик в розовой рубахе.
Выстрелы стали чаще, но все такие же гулкие.
– Нашли
