style="font-size:15px;"> – Пока это строго между нами. – Джош делает замысловатый жест. – Но киношники присматриваются к трем британским композиторам, и ты – одна из них.
Я возбужденно киваю и продолжаю жевать. У пирожного вкус сахарной ваты, голова кружится. Такое уже было: и присматривались, и просили «что-нибудь из новенького», – а потом я слышала: «Это не совсем то, что мы ищем, в другой раз».
– Вот, например, «Сумерки». – Джош расхаживает по кабинету, копается в горах документов, что-то ищет. Этажом выше гремит музыкальная тема из дневного сериала – Что, собственно, это за фильм? Ну, знаешь, Белла, она еще выходит замуж за Дракулу?
Я улыбаюсь:
– Не за Дракулу. За Эдварда.
– Ну, Эдварда, какая разница. Помнишь, там песня, мол, он тысячу лет ее любит. Или наоборот, она. В общем, про вечную любовь.
Я киваю.
– Вот и подумай! – Он грозит мне пальцем. – Только не совсем в том же духе, разумеется. Мы должны их перещеголять. – Джош протягивает мне красную папку. – Сценарий. Триста двенадцатая страница – там, где песня. Потянешь?
Я не обращаю внимания на просительные нотки в его голосе.
– Угу. Песня про любовь. Свадьба. Может, и потяну.
Он чешет затылок.
– Ты посмотри сценарий. Там не про свадьбу. Про любовь. Типа «я люблю тебя навеки и никогда не разлюблю». А вообще – история про пару, которая разбежалась, потом опять сошлась и… – Джош таращится на меня. – Ну, они сошлись и…
– Жили долго и счастливо? – Я громко фыркаю, затем отпиваю остывший кофе. – Кино. Такое бывает только в кино.
– Напиши песню. – Он пристально смотрит на меня. – Напишешь?
– Угу.
– Бет, вы с Адамом так и не объяснились?
Он уходит в угол, к блестящей красной кофеварке, и доливает чашку.
Я смотрю в сторону. Его американский акцент и то, как он произносит мое имя… Уроженец Нэшвилла, штат Теннесси, он единственный из моих знакомых способен гнусавить, даже если в слове один слог.
Джош внезапно оказывается прямо передо мной.
– Бет?
Вот, опять. Я поднимаю на него глаза:
– Джош, мне совершенно не о чем разговаривать с Адамом.
– Ты ведь так и не сказала мне, что у вас стряслось. В смысле, как ты узнала? В смысле, он завел любовницу и ушел, и это не впервые, – но случилось-то что?
Он произносит все это на одном дыхании. И я осознаю, что тоже задержала свое: память рисует события той ночи, рисует черными тонами.
– Почему так поздно, Адам?
– Мы с Мэттом заработались над новым проектом, потом зашли перекусить.
– Разве нельзя было позвонить?
– Я просто не заметил, что так поздно. Прости, Бет.
Он уходит в ванную и раздевается. Чистит зубы. Нет, не чистит – драит. Принимает душ.
– Устал? –
