оберегая единственный предмет, запертый в ней. Это было что-то продолговатое и не очень тяжелое, завернутое в такую же материю. Предмет внес в каюту сам Шайтан. Вот и теперь он нес его, а следом брел, едва передвигая ноги, укутанный в тряпки незнакомец. Он вдруг споткнулся, и один из стражников поддержал его, едва не сдернув с головы бедняги куфию. На капитана в образовавшуюся щель глянул чернокожий человек. Глянул сначала как-то отстраненно, явно находясь под воздействием снадобий. Потом ему в лицо брызнула свежестью высоко подскочившая дочка морской волны и глаза оживились. Теперь незнакомец смотрел на Ширко с таким безнадежным ужасом, что капитан невольно прикрыл глаза. Прикрыл не затем, чтобы еще раз подсчитать, какой немыслимый барыш принес ему и команде этот рейс. Он почему-то подумал, что вместе с командой Шайтана на берег Гудваны выгрузилось что-то страшное. И принес его на «Заре» капитан Ширко.
Когда стены Зеленграда скрылись за поворотом, Би Рослан спросил охотника:
– И куда же мы направляемся, мой юный друг?
Свет, давно привыкший к подобному обращению, в свою очередь спросил:
– Знаешь ли ты, почтенный Би Рослан, франский язык?
– Знаю…
– А долог ли путь до земель франов?
– Дружок дойдет до них дней за тридцать – не меньше.
– Что ж, времени хватит, чтобы научиться понимать язык франов, – улыбнулся Свет, и добавил, отвечая на вопрос историка, – где-то у франских баронов кольчуга Владимежа.
Би Рослан собрался с мыслями, извлекая из памяти позабытые слова и начал первый урок. Так, негромко перебрасываясь фразами, они продвигались в сторону франской границы, вплетая в разговор все больше франских слов.
Уже начались приграничные земли, когда историк, тоже оставивший большую часть денег ученику, ворчливо обратился к Свету, покидая очередной постоялый двор:
– Я разменял сегодня последний золотой. Надеюсь, у тебя осталась хоть одна монета?
Свет давно постиг умом могущество золотых кружочков, однако по-прежнему относился к ним равнодушно. Он пожал плечами:
– У меня есть один золотой. Но я его не отдам – это память о народе парсов, и еще…
Его лицо слабо залилось краской при воспоминании о Халиде, и он все-таки нащупал в сумке монету. Она лежала в том же кармашке, что и молнии, а теперь сверкнула на солнце, когда Свет протянул ее Би Рослану.
– Ийе! – удивился тот, – это же золотой рагистанский дирхам! Как он попал к тебе?
– Дирхам? – в свою очередь удивился Свет; он впервые в жизни услышал это слово.
– Ну да, – кивнул историк, протягивая монету обратно, – конечно дирхам. Причем новенький, последней чеканки – вот на нем сам шахиншах Нусрат в своей волшебной короне.
– Почему волшебной? – поинтересовался охотник совершенно спокойно, – в чем проявляется
