а еще через полчаса урок, к счастью, закончился. Жене тоже не понравилось, и вся танцевальная идея могла бы благополучно умереть, если бы она случайно не узнала, что в еврейском центре работает класс аргентинского танго, и там занимаются много знакомых.
Когда они пришли, в большом зале, отделённом от сцены огромным тяжёлым занавесом, царило ощущение праздника. Звучала красивая музыка. Помещение было украшено воздушными шарами, на столе возле стены стояли вино и сладости. Женщины на высоких каблуках и в красивых платьях дополняли праздничную атмосферу. В кругу завороженных зрителей танцевала пара – обнявшись, они словно бы просто шли в такт музыке, но траектории их ног переплетались и соединялись, разбегаясь в разных направлениях и чудесным образом не запутываясь. Танец выглядел естественной импровизацией, рисунком напоминал замысловатое кружево и казался неимоверно сложным, приковывал взгляд и заставлял мысленно расшифровывать и расплетать этот орнамент, поражаясь неожиданным разворотам и пируэтам.
Мелодия стихла, зрители зааплодировали и потянулись к столу. Понравившийся танцор подошел познакомиться:
– Я преподаю здесь. Вам понравилось? Спасибо. Хорошо, что зашли. Как раз сегодня нашему клубу исполнился год. Милости просим.
Среди людей, собравшихся вокруг стола, оказалось немало знакомых, многие уже прозанимались год и с энтузиазмом приглашали присоединиться.
Как когда-то с теннисом, а позже с горными лыжами, увлечение танго оказалось внезапным и всепоглощающим. Подкупала, прежде всего, сентиментальность и прямота довоенного аргентинского танго, сплетение необычных шагов и дворовая лирика этих простых и наивных песен. Но стоило начать заниматься, как оказалось, что он не умеет ходить, держать равновесие, ровно стоять, слушать музыку, держать партнёршу перед собой. Никогда до этого он не чувствовал себя таким вопиюще неловким, таким чужим и неуклюжим гостем в собственном теле. Это расстраивало, сковывало, мешало освоить даже самую простую фигуру. Уроки превращались в источник постоянного недовольства собой – с облегчением и радостью, когда хоть что-то получалось. Вытанцовывать фигуры было интереснее, чем работать над техникой, однако желание осваивать танго не отпускало, и на практиках он с азартом претворял в жизнь разученные в классе или подсмотренные в интернете фигуры, отчасти махнув рукой на четкость движений. В партнершах, готовых принять его со всеми несовершенствами, недостатка не было – одинокие не слишком молодые женщины редко пропускали занятия, на практиках терпеливо ждали, когда их пригласят, и допоздна теснились в углу в надежде потанцевать с инструктором.
В московской командировке прерываться не хотелось – и он нашёл школу неподалеку от квартиры, по совпадению, тоже в Еврейском центре, договорился о частных уроках, а преподаватель в дополнение к частным отправила его посещать групповые занятия, чтобы оттачивать чуткость и технику с разными партнёршами. Вечерами
