style="font-size:15px;"> Караев остановился.
– Я пишу статью о положении азербайджанцев в России, – пояснила женщина.
– Честно говоря, сейчас я занят, – сказал Караев, – но мы можем встретиться вечером, если хотите, и я постараюсь ответить на ваши вопросы.
– Странное дело, – насмешливо заметила женщина, – все мужчины на этом рынке предлагают мне встретиться вечером, чтобы это значило?
– В моем случае это означает только то, что я сейчас занят, но мок воспитание, вежливость не позволяет просто отказать женщине, не предложив чего-либо взамен.
– Благодарю, вы очень любезны, но вечером я не смогу.
– А-а, так вы бакинка, то-то я и смотрю, – сказал Караев.
– Что вы хотите этим сказать, – настороженно спросила женщина.
– У вас бакинский акцент.
– У вас, между прочим, тоже.
– Своего я не замечаю. Знаете, как-то раз, на заправке я обматерил одного увальня, это было здесь в Москве. Так ко мне подскочил один парень из очереди и спросил: «Брат, ты из Баку?» Я поинтересовался, как он это определил, он сказал, что только в Баку могут так виртуозно ругаться матом, потому что мы в русские слова вкладываем, вернее, вкладывали еще и местный колорит, и собственную экспрессию.
– Но я ведь матом не ругаюсь, – заметила женщина, – я не умею.
– Могу научить, – предложил Караев.
– Спасибо, не надо, – отказалась женщина.
– Ну, ладно, – сказал Караев, – раз вы вечером не можете, можете задать мне свои вопросы прямо сейчас, только не здесь, пройдемте в мой офис, это недалеко.
Интервью
Когда-то на этом месте был стихийный рынок. Караев взял в аренду участок у муниципалитета с обязательством благоустроить его. Установил большой современный ангар, купил фирменные прилавки, провел свет и пустил сюда торговцев, большей частью своих земляков. Бизнес это был довольно хлопотный, нервный, а в последнее время еще и опасный, учитывая прогрессирующую в обществе неприязнь к кавказцам. Москвичи в новейшей истории были известны своей нелюбовью к пришлым людям, даже к представителям своей веры и национальности, вспомнить хотя бы лимитчиков. Офис располагался в соседнем доме. Две комнаты на первом этаже. Прошли через большую смежную, где за компьютерами сидели несколько человек и оказались в кабинете, окна которого выходили на детскую площадку. Караев снял пальто и помог раздеться журналистке.
– Прошу вас, садитесь. Чай, кофе?
– Чай, – женщина села на один из стульев возле письменного стола. На стенах висели несколько фантасмагорических рисунков в духе иллюстраций к сочинениям «фэнтэзи», среди них выделялись репродукции «Девичьей башни» и портрет Алиева. Вошла девушка, держа в руках поднос, на котором были маленький чайник, грушевидные стаканы, небольшая хрустальная ваза с конфетами, блюдечко с нарезанным лимоном и принялась разливать чай.
– Я не представился, – сказал Караев, – меня зовут Ислам Караев.
– Джафарова Севинч, – в свою
