круговые волны, так и Рахарио полностью перестроил дни Георгины.
Миновало бесцельное меандрическое блуждание пустыми часами. Бескрайний гладкий океан времени приобрел контуры из песчаных пляжей и скалистых утесов, структуру из коралловых рифов и зеленых холмистых островов. Он приобрел имя, Нусантара, описывающее континент из вод и островов, который не охватишь взором.
Галанг. Бинтан. Мезанак. Темианг. Сингкеп.
Острова, названия которых были для Георгины так же новы и непонятны, как некоторые выражения на малайском языке Рахарио. Ночами ей снились подводные миры, свет, мерцающий бирюзой и лазурью, в котором все пестрит и сверкает. В этих снах она парила среди перламутровых рыб, меж морских звезд и причудливых подводных существ, плутала в каменных джунглях кораллов. В невесомой мирной тиши.
Море было домом оранг-лаут, родиной их предков, испокон века их жизненной артерией и их судьбой.
Мир, откуда явился Рахарио, был архаическим, люди жили там так же, как тысячи лет назад. Рыболовствуя, ныряя за сокровищами моря и ведя меновую торговлю. Хозяева моря, воители вод, сегодня они предлагали охранительное сопровождение торговым караванам, а завтра претендовали на грузы, что перевозились на борту кораблей, плывущих под парусами через их воды. Жизнь, которая следовала собственным исконным традициям, ценностям и ритуалам, вплетенная в мелкоячеистую сеть из семьи, рода и племени. Подчиненные теменгонгу султаната Джохора, нептуноподобному владыке, царство которого охватывало куда больше воды, чем суши. Построенное на волнах и песке, а не на камне, оно тем не менее казалось вечным и вневременным.
Георгина жадно впитывала все, что Рахарио рассказывал ей об этом чужом мире, который, казалось, родился из сказки и все же был реальным. Рахарио принес ей приключение, которое она не смогла бы выдумать себе даже в самых смелых фантазиях. И хотя она была все эти дни настолько близко к нему, что не могла сомневаться в реальности юноши из плоти и крови, он все же казался ей иногда мифическим созданием океана.
Юный морской человек. Сын Тритона. Или одно из ластоногих существ, о которых когда-то рассказывал ей отец: они сбрасывают свою морскую шкуру, выходя на берег в человеческом облике.
А Георгина была всего лишь обычной маленькой девочкой, рожденной на суше и приговоренной к земле.
Единственное ее сокровище состояло в знании грамоты, которой с ее помощью овладевал и Рахарио, когда они вместе склоняли головы над страницами книги. Черные значки, тоненькие, как паучьи ножки, сухие, как ломкая истершаяся бумага под ними. Жалкие по сравнению с тем волшебством, которое исходило от Рахарио.
– Когда-нибудь, – тихо сказал Рахарио, устремив взгляд в сторону моря поверх веток с красными цветами, – когда-нибудь я стану богатым. Богатым и могущественным. И у меня будет большой корабль, только мой.
Георгина, сидя рядом с ним на скале, тайком взглянула на него сбоку. Его темные глаза налились тоской – и эта тоска была эхом ее мечтаний. Она еще крепче
