даже не оглянулась.
– Ну, что ж, иди и ты, – сказал по-татарски Палий.
Грузин отрицательно покачал головой и вернулся в толпу.
Один за другим отходили в сторону освобожденные из плена, и вскоре их собралось человек восемьдесят. По приказу Палия им принесли несколько мешков сухарей и пшена, пригнали лошадей. К Палию подошел вчерашний знакомый, склонился в поклоне.
– Прощай, пан полковник. Прости.
– Езжай. Благодарить будешь аллаха. И другим скажи, чтоб ко мне не приходили благодарить. Уезжайте немедленно. Да только попробуйте татар на наш след навести! Кожу будем полосами сдирать и резаным конским волосом присыпать спины. Слышишь?!
Минут через двадцать меленький обоз уже спускался в овраг. Казаки молча смотрели вслед уходящим.
К Палию подошел Зеленский, сотник, его левая щека нервно подворачивалась. От сотника несло водкой.
– Батько, – глухо сказал Зеленский, положив руку на саблю, – дозволь взять сотню.
– Пусть идут своей дорогой.
– Кто изменил своей родной земле, не должен жить на свете. Под корень их вырубить. Всех. Дай сотню, батько.
– Не смей! Я слово от имени казаков дал.
– Зачем ты их отпустил?
– А зачем нам такие нужны? Думаешь, мне легко на это смотреть? Я б их сам своими руками. А с другой стороны, если подумать – опять-таки, они люди. Да и какие бы про нас разговоры пошли – не в честном бою, а безоружных в степи рубали. А ты? Эх, Андрей, Андрей! – Палий наклонился к Зеленскому, взял его за кунтуш. – В походе выпил? Первый раз это с тобой. Для храбрости, значит? Никогда ты меня не подводил, а сейчас. Ну, что ж, к столбу тебя привязать? Если б это не ты, я бы так и сделал, – Палий повысил голос. – Иди к своему коню и чтоб ни одна душа не знала, что ты пил. Расплачиваться будешь в Фастове. Чего же ты стоишь? Иди, пока я не приказал связать тебя.
Глаза Палия гневно блеснули. Зеленский повернулся и быстро зашагал в степь. Палий еще раз посмотрел вдаль, туда, где едва видимый в пыли, медленно двигался обоз, вздохнул и пошел к коню.
За несколько дней степного похода лошади сильно отощали. Всадники ехали молча, неподвижно застыв между высокими луками седел, прикрываясь всем, что попадалось под руку, от палящих лучей солнца.
Но как только вышли из засушливых южных степей, войско сразу приободрилось. Даже лошади пошли быстрее, словно чувствуя настроение всадников. Казаки весело шутили о вкусном домашнем борще, до которого они вскоре доберутся.
Палий придержал коня, поджидая сотню Цвиля. Когда сотня приблизилась, он подъехал к Гусаку:
– Что ж это вы, хлопцы, песню не заводите? Иль так уж отощали, что и голоса не поднимаете?
– Давай, батько, вдвоем начнем, – предложил Гусак, – с тобой легко запевать.
– Что ж, давай.
Гусак взмахнул над головой лошади нагайкой, и они с Палием запели песню.
Песня не утихала всю
