указал на меня носиком чайника, который продолжал держать в руках:
– Полиция.
– Полиция? – Человек повернул ко мне голову. Его бледное лицо было почти квадратным, с оттопыренной нижней губой – но не «габсбургской», а скорее брезгливой.
– Так вы из полиции? – спросил он. – С какой стати? Я ведь дал показания и даже подвергся обыску! Что вам еще надо?
– Полиция? – переспросил я. – С какой стати?
– Но?.. – Аптекарь повернулся к своему помощнику.
– Они сами так сказали-с…
– Ерунда, – ответил я, вставая. – Моя фамилия Гиляровский. Я руковожу московским отделом газеты «Россия».
– Гиляровский? – Горн вдруг сморщился. – Кажется, я слышал вашу фамилию. И что же вам нужно?
– Отравление купца Столярова.
Горн нервно сглотнул. Его нижняя оттопыренная губа дрогнула.
– То есть… Я уже дал показания полиции.
– Мне надо уточнить детали, – ответил я. – Я пишу большой материал по этому убийству.
– Вы упомянете мою аптеку в превосходных красках? – быстро спросил Горн.
– Безусловно, – согласился я.
Понятно, Горна соблазнила возможность бесплатной рекламы в такой газете, как «Россия». Так что он сел в кресло и приказал своему человеку:
– Мишель, табличку «Перерыв» и чаю нам.
Продавец метнулся к выходу и повесил на дверь табличку, а потом спросил:
– Которого чаю подать?
– Цейлонского с мятой. Покрепче мне. Гостю – обычно. В лаборатории в третьем шкафу банка синего цвета.
– У вас тут и лаборатория? – спросил я, когда Мишель исчез.
– Так… – ответил Горн, слегка поддергивая брюки.
Он вдруг вздохнул:
– Спрашивайте, Владимир…
Я присмотрелся к нему внимательнее. Вблизи стало заметно, что бледность его имеет косметическую природу – лицо аптекаря покрывал тонкий слой пудры. Но даже сквозь этот слой была видна глубокая рябь, покрывавшая щеки. Сначала я подумал, что он скрывал последствия оспы, но потом вспомнил, что оспины намного глубже. Быстро опустив глаза, я достал из жилетного кармана визитную карточку и передал ее аптекарю.
– Владимир Алексеевич… Минуту.
Он так же передал мне свою карточку.
– Вот и знакомы. Так что вас интересует?
– Скажите, вы знали покойного раньше?
– Петра Ильича? Столярова? Я знаю… в смысле, знал его давно. Лет пятнадцать или даже двадцать. В основном по клубу. Еще с тех времен, когда это был действительно – купеческий клуб. И туда еще не было хода всякой шушере… Простите, вы сами посещаете?
– Изредка, – сказал я.
– Да, так вот. Знал. Видите ли, эта аптека досталась мне от отца. А ему – от деда. Он приехал из Шотландии почти сразу после воцарения Николая Павловича. Хотел открыть дело в Петербурге, но был напуган Декабрьским восстанием
