их за неудачную шутку. Но у Бальтазара напрочь отсутствует чувство юмора. Он всегда совершенно серьезен.
– Дедушка, вы…
– Я сделаю это с радостью, – пообещал Бальтазар, доставая кривой нож.
Общими усилиями с мудрецами кое-как справились. Каспар в очередной раз заснул – с него сняли платье и надели обратно халат. Бальтазара уговорили убрать нож и успокоиться. Мельхиору надоело парить в воздухе, и он спустился на палубу, где его тут же взяли в оборот.
– А что это за штука? – вежливо поинтересовался он, нюхая семейные трусы в горошек. – Это можно есть?
– Это мужские трусы, – терпеливо ответила Света. – Одежда. Есть ее нельзя, зато можно носить. Надевайте, дедушка. И без споров.
Новый предмет одежды Мельхиору неожиданно понравился. Он тут же его напялил и побежал к Каспару и Бальтазару – хвастаться. Но первый встретил его громким храпом, а второй – руганью.
– Почему ты все время ходишь голым? – брюзгливо спросил Бальтазар, закончив браниться.
– Потому что таков естественный порядок вещей. Человек рожден быть голым. Я родился голым. Все родились голыми. Мы приходим в этот мир нагими, мы омываем наши тела нагими, мы занимаемся любовью нагими…
– Говори только за себя. Лично я занимаюсь любовью в одежде.
– А?! – встрепенулся Каспар. – Кто тут занимается любовью?!
– Никто. Спи.
– А-а-а… Жаль, жаль. А я-то уж надеялся, что смогу принять участие. Я уже очень давно не делал ничего подобного.
– И я тоже, – с грустью кивнул Мельхиор. – Возраст сказывается. Кажется, последний раз было… когда же это было?..
– В Йемене, – вспомнил Бальтазар. – Да, точно, в Йемене. Помните ту луноликую девицу из торгового квартала? Ее глаза были подобны небесным звездам, а лицо было подобно обрезку полной луны!
– А, как же, как же! – оживился Каспар. – Я помню! Я могу забыть собственное имя, но я никогда не забуду те два пышных холма! О, мои руки до сих пор помнят их мягкость и упругость!
– А помните, какой прелестный был у нее голосок? – присоединился Мельхиор. – Помните, какие звуки она издавала, когда я всадил ей в…
Света почувствовала, что краснеет, и поспешила отойти подальше. Эти старые маразматики совершенно никого не стесняются. Беспардонно обсуждают даже самые непристойные вещи.
Вчера, например, когда Бальтазар сидел в гальюне, двое других стояли рядом, внимательно наблюдали и даже комментировали. А Мельхиор еще и подсчитывал что-то на абаке.
– Папа, повлиял бы ты на дедушек… – подошла к отцу Света.
– Погодь, дочь, – остановил ее Колобков, задравший голову. – Пять секунд.
И вверх смотрел не только капитан яхты. Все собравшиеся зачарованно пялились на небо. Света тоже подняла взгляд… и изумленно ахнула. Через всю синь небосвода протянулась бесконечная тонкая линия.
