все громче. Девочка затаилась в кустах и задержала дыхание. От услышанного у нее кровь застыла в жилах.
– Вот найдем девчонку, и я с ней позабавлюсь. Иначе де Брюс убьет ее, а нам останется только смотреть на это, – сказал первый солдат, говоривший немного с хрипотцой.
– Ты хочешь, чтобы граф отрезал твою драгоценнейшую часть тела и сунул тебе в рот? Девчонка нужна ему целой и невредимой. Кроме того, награду за нее отдадут только в том случае, если на ней не будет ни царапины. Ты слышал, что сказал фон Закинген? Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя убью. Так я тебя хоть от кастрации спасу. Ну ты и осел, дружище.
Хрипун что-то проворчал в ответ, и Мелисанда не разобрала, согласился он со своим товарищем или нет. Впрочем, особого значения это не имело.
– Мы ее все равно не найдем, – сказал хрипун. – Можешь забыть о награде. Фон Закинген и не ждет от нас успешных поисков. В этих лесах можно спрятать целую армию, и ты ее не заметишь, пока тебе стрела в живот не вонзится.
Второй солдат заржал, как конь.
– Дурень ты, дурень. Ну конечно, мы ее найдем. Нужно только искать. Должна же она есть и пить. В одиночку она не протянет и пары дней. Фон Закинген объезжает все постоялые дворы в округе. Ей негде спрятаться. А теперь вперед. Давай, шевели задницей! На поляне часовые, в ущелье тоже. По всей долине часовые, там и мышь не проскочит. Она, считай, уже мертва.
Мелисанде хотелось закопаться в землю и больше никогда света белого не видеть. Ночь была теплой, но от земли исходил холод, и девочка почувствовала, что замерзла. От страха, отчаяния и слабости Мелисанда дрожала всем телом. А потом случилось непредвиденное: ей мучительно захотелось чихнуть. Мелисанда сдавила нос указательным и большим пальцем и задержала дыхание. Но природу не обманешь. В следующее мгновение тишина ночи огласилась громогласным чихом.
Раймунд Магнус спокойно добрался до Эсслингена. Дорогу ему освещала луна. В лесу он никого не повстречал и благодарил за это Бога. Даже без накидки францисканца он не хотел бы попасться в лапы молодчиков де Брюса. Серели предрассветные сумерки, вскоре над крышами Эсслингена взойдет солнце и жители города будут изнывать от мучительного зноя. Несколько колодцев в городе уже пересохли, а жара все не спадала.
Перед Раймундом возвышались юго-восточные ворота Эсслингена, к ним направлялись все, кто собирался переправиться через Неккар. Ворота защищали мост Плинзау, ведущий в основную часть города, и хорошо охранялись. В этот ранний час они, конечно, были еще закрыты.
Раймунд подошел поближе, и его тут же окликнули:
– Стой! Кто идет?
Хотя луна светила довольно ярко, Раймунд не смог разглядеть лицо стражника, зато узнал его по голосу. Это был Клаус, юноша из Бойтау, северной части города, раскинувшейся у замка. Мимо Клауса и мышь не прошмыгнет. Разве что у этой мыши будет при себе крепко набитый кошель. У Раймунда денег на подкуп стражника не было, зато он мог войти в любые ворота Эсслингена, когда его душе заблагорассудится: у палача имелась
