Вскоре она нашла то, что искала: пустой ящик. Девочка залезла внутрь и, свернувшись калачиком, замерла.
Кулачный бой закончился довольно быстро – подоспели другие торопившиеся в город перевозчики, разняли драчунов и уложили доски так, чтобы телеги могли разминуться. Вскоре оба двинулись в путь, выкрикивая друг другу вслед все ругательства, какие только могли вспомнить.
Мелисанда неспроста не залезла в бочку: они стояли в передней части повозки и их наверняка должны были выгрузить в первую очередь. Но если удача не отвернется от нее, перевозчик позволит себе пропустить кружечку-другую винца в перерыве и только потом займется пустыми ящиками.
Повозка катилась по дороге, и на каждом ухабе Мелисанда билась головой о крышку. Это напомнило ей о вчерашней поездке. Вчерашней? Ей казалось, что все это было так давно, будто в другой жизни. Жизни, в которой она была дочерью богатого купца и не волновалась ни о чем, кроме как о младшей сестренке, следовавшей за ней по пятам, да о псалмах, заданных учителем.
Слезы навернулись ей на глаза. Что бы она ни отдала за урок латыни! Или за то, чтобы еще раз услышать нытье Гертруды: «Ты куда, Мел? Возьми меня с собой. Я тоже хочу в лес!»
Фон Закинген легко выследил брата Евсевия на дороге в Штутгарт. В пути он обогнал телегу, извозчик которой проклинал всех и вся, не скупясь на ругательства. Судя по доносившимся до него обрывкам брани, фон Закинген понял, что этому бедняге чем-то не угодили торговцы древесиной.
Францисканец медленно шел вдоль реки. В правой руке он сжимал посох, а на спине нес заплечную сумку.
Фон Закинген спешился и взял коня под уздцы.
– Могу я пройтись с вами, брат?
– Конечно, прошу вас. – Монах явно обрадовался.
Завоевать доверие францисканца оказалось легче, чем ожидал Эберхард. Евсевий тут же принялся рассказывать о монастырской жизни – мол, это нелегко, но только так открывается путь к Господу. Говорил он и о тяжких испытаниях, выпадающих на долю человека, о том, что сумел справиться со всеми искушениями.
– Всеми! – несколько раз подчеркнул Евсевий. – Всеми!
Фон Закинген сразу понял, что совесть этого человека нечиста. Теперь нужно было узнать, что же гнетет столь говорливого святошу.
– Богоугодная жизнь полна лишений, – с пониманием произнес он. – А сатана неустанно искушает нас.
– Именно. – Францисканец перекрестился.
– Особенно часто дьявол является нам в образе женщины, – продолжил Эберхард.
Он протянул монаху бурдюк с вином, и у того быстро развязался язык.
– Благородный господин, как хорошо, что вы все понимаете. Вы человек справедливый, это сразу видно.
Фон Закинген тепло улыбнулся, кивнул и опустил ладонь на плечо церковника.
– Ну, мы ведь оба мужчины, верно? Разве не сам Господь указывал нам повелевать женщинами, существами слабыми и по природе своей греховными?
– Истинно так, аминь.
– И разве люди Божьи не несут
