мне думается, из подкожно-подспудного недоверия к собственной армии, к её командному корпусу, и к солдатской массе, состоящей, по процентному соотношению, в основном из коллективизированного крестьянства.
А, посему, у властей вполне обоснованно возникали опасения, что при неудачном развитии военной компании, станут возможными не только отдельные случаи проявления солдатами и офицерами трусости и антипатриотизма, но будут иметь место и повальные переходы на сторону врага, – той самой, люмпенизированной властями, массы недавних мелких и средних собственников.
Военнопленные, из числа активных солдат и обязательной обслуги (язык международного права их делит на комбатантов и нонкомбатантов, – витиевато, но заумно), составили во Вторую мировою цифру в несколько десятков миллионов.
Архивы, пусть и вскользь, но свидетельствуют, что у нас, среди попавших в плен по причине слабости армии и бездарности военачальников в первые месяцы войны, были и те, (и таковых оказалось немало), кто уходил в плен добровольно, по идейным, или иным соображениям, кто не желал защищать (не Родину!), а, как они были убеждены, – преступную власть Советов.
Замалчивать этот факт, по меньшей мере – неосмотрительно. Надо думать, у многих, мобилизованных по зрелому возрасту солдат, ещё свежи были в памяти – и красный террор, и уничтожение «среднего» класса, и 37-й год, и местечковые злодеяния правящей партийной братии…
Глава девятая
К чему, я спрашиваю себя, эта ретроспектива, этот обстоятельный экскурс в историю сороковых военных лет?
Зачем столь подробно вырисовываю – своё (буду честен) более чем рядовое генеалогическое древо? К чему эти «философские» длинноты, и размышления на тему: кто есть кто, и кто есть что?
В чём «феномен» этой Аси, по древу приходящейся мне родной тёткой? Почему, из всех родственников по линии отца, её судьба так интересует меня? Тем паче, что её, свою загадочную родную тётку, я никогда не видел воочию. Неординарная личность?
Нет, конечно же, – не в ней, как таковой, дело…
Её судьба, её история (как мне кажется) типичный пример злоключений – интернированных, перемещённых, и угнанных в рабство лиц – во времена Второй мировой.
Достоверных сведений – как, когда, и для каких обязанностей, сестра отца, Ася, была перемещена в Германию, и почему не вернулась на родину после войны, – у меня нет. Но смею высказать предположение: не вернулась по одной из причин, по которым не возвращались многие, оказавшиеся на вражеской территории по чужой, либо по своей воле.
Да, по своей! Среди разного рода невозвращенцев военного периода (надо признать!) были и те, кто добровольно переходил на сторону врага, и затем верой и правдой служил новым хозяевам.
В разных чинах и ипостасях. В 41-вом они твёрдо были убеждены, что дело закончится разгромом Союза, и что их выбор – мудр и прозорлив.
Не
