церквей.
– Матье!
Я повернул голову, стараясь разглядеть в толпе знакомое лицо.
– Матье!
Я поднял глаза. Стоя на основании колонны, Люк возвышался над толпой верующих. Его бледное лицо, покрытое медными веснушками, сияло как свеча. Он спрыгнул вниз и исчез в толпе. Но через секунду уже тянул меня за руку:
– Идем, живее. На выход.
– Но сейчас начнется служба…
В глубине хоров священник произнес:
– «На Тебя, Господи, уповаю!»
Люк подхватил на лету:
– «…Силой Твоей укрепляюсь, во веки не поколеблюсь…» Мы с тобой наслушались этого вдоволь, так ведь?
Насмешливый тон стал еще более агрессивным. Вокруг нас послышались протестующие возгласы. Чтобы не поднимать скандала, я пошел за ним. Оказавшись у стены, я схватил его за плечо:
– Ты что, вернулся во Францию?
Люк подмигнул мне:
– Хочу поучаствовать в представлении.
За стеклами очков его взгляд сверкал ярче обычного. Заострившиеся черты лица, тени под глазами – если бы я не знал его так хорошо, я бы подумал, что он принимает наркотики.
Люк пробрался между тесными рядами и остановился около стеклянной дверцы исповедальни. Открыл ее и втолкнул меня внутрь.
– Входи.
– Ты что, спятил? Да ты…
– Входи, тебе говорят!
Я опустился на скамеечку. Люк уселся с другой стороны перегородки, там, где обычно сидит священник, и опустил обе шторки. В одно мгновение мы оказались отрезанными от толпы, песнопений и службы. Люк прошептал через деревянную решетку:
– Я видел его, Мат. Видел собственными глазами.
– Кого?
– Дьявола. Во плоти.
Я наклонился, стараясь сквозь решетку разглядеть его лицо. Оно почти светилось. Его черты подергивались, и он все время прикусывал нижнюю губу.
– Ты хочешь сказать: там, в Судане?
Вместо ответа Люк отодвинулся в темноту.
Нельзя было понять, смеется он или плачет. За два последних года мы обменялись лишь несколькими письмами. Я ему сообщил, что меня приняли в Папскую семинарию. Он мне ответил, что делает свое «дело», все дальше продвигаясь на юг, туда, где восставшие христиане сражаются с регулярными войсками. Его письма были странными, холодными и чужими – читая их, невозможно было почувствовать состояние его души.
– В Судане, – усмехнулся он, – я видел только следы дьявола: голод, болезни, смерть. А вот в Вуковаре, в Югославии, я уже видел его самого в действии.
Из газетных сообщений я знал, что совсем недавно этот город в Хорватии после трехмесячной осады оказался в руках сербов.
– Оторванные осколками бомб головы детей, младенцы с выколотыми глазами. Беременные женщины, которым вспороли животы, а потом сожгли заживо. Раненые,
