но как только Винс предложил ей – легко, словно речь шла о новом сорте мороженого, – ее было уже не остановить. Она не испытала оргазма – ей было слишком неудобно, – но делать это, заниматься сексом, потерять девственность с этим сильным, красивым мужчиной, с которым она чувствовала себя так хорошо и уверенно, было самым прекрасным, что она испытала за всю свою жизнь.
– Мы можем повторить завтра? – спросила она, сжав его талию.
– Да, – ответил Винс. – Почему бы нет? И как насчет послезавтра?
– Определенно. И, конечно, нам придется заняться этим во вторник, ведь у тебя день рождения.
– Разумеется. Я должен получить именинный трах. Это традиция.
Она рассмеялась.
– А потом – после Ханстантона, мы можем заняться этим в Колчестере?
– Ага. И в Энфилде.
– Ах да, Энфилд. Всегда мечтала сделать это в Энфилде.
– Мне кажется, мы должны делать это всегда. Знаешь, просто не останавливаться, и все. Везде. Путешествовать по миру и заниматься этим. Без конца.
Она кивнула и снова сжала его талию. Он резко остановился, повернул ее к себе и пристально на нее посмотрел.
– Ты знаешь, что ты – лучшее, что случалось со мной за всю жизнь?
Она улыбнулась.
– И со мной.
– И, знаешь, я так долго размышлял, случится ли это и как именно, когда, с кем. Знаешь, долгие годы воображения, но мне и в голову не приходило ничего похожего. Правда. Ничего.
– И мне.
– И когда я сказал тебе, что, похоже, влюбился в тебя, я говорил не просто потому что – ну, знаешь, – не из-за того, что происходило, потому что думал, что ты хочешь это услышать. Я сказал, потому что… Действительно влюбился. Абсолютно.
Джой улыбнулась. Все прошедшие годы, вся боль, Кирен, Миранда, Тони Моран, передозировка, больница, потеря места в Бристоле, все эти годы существования без жизни больше ничего не значили. Она оставила эту девушку позади еще тогда, когда впервые увидела Винса три дня назад. Но, стоя здесь, в полях Норфолка, держа его за руки, слушая, как он признается ей в любви, с еще ноющей болью между ног, она почти видела, как та девушка превращается в крошечную точку и исчезает за горизонтом.
– Правда?
– Несомненно. Серьезно.
А потом Джой призналась, что тоже его любит. И впервые в жизни она говорила о своих чувствах серьезно.
Когда они вернулись к трейлерам, там было тихо и спокойно. Пледы, бумажные тарелки и скомканные обрывки бумажных полотенец убрали. От барбекю еще исходило ощутимое тепло. В трейлере Джой было темно. Мерцающее сияние черно-белого телевизора виднелось у Винса.
Они поцеловались и шепотом пожелали друг другу спокойной ночи, Джой сняла ботинки, взяла их в руки и босиком поднялась по ступенькам трейлера.
– Увидимся завтра, – прошептала она, целуя свою ладонь. – Добрых снов.
– И тебе, – прошептал он в ответ. – И спасибо.
Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и исчезла.
В трейлере царила
