постройки робота с микропроцессорами. Тётя специально оставила ценник на коробке, чтобы Джордж узнал – робот стоит целых сто семьдесят фунтов! Дороже камня из «Лавки Древностей».
А бабушка вручила внуку очередного плюшевого медведя.
– На цыпочки скоро придётся вставать, – расчувствовалась она, по своему обычаю целуя его в светлую прядку над лбом. – Ты мой хохолок!
– Ладно, ба, – отстранился Джордж. – Я уже большой.
Хотя Джордж и был обычным мальчишкой-кокни[5] – с серыми глазами, веснушками, в кроссовках и вечно испачканных на коленках джинсах, – люди всегда с удивлением посматривали на его двухцветную голову, где в тёмно-русых волосах выделялась светлая прядка. Джордж расстраивался, а родители утешали сына: «Это очень красиво. За тобой девушки будут бегать, когда подрастёшь». – «Не переживай, волосы – явление временное», – хлопал себя по лысине отец. «Совсем не обязательно ему лысеть, – вступалась за Джорджа мама. – Он не в твою породу пошёл, а в мою». – «Зато Брэнда – моя копия! – радостно объявлял старший Скидмор, прижимая к себе дочку. – Глаза – мои, уши – мои, лысина… ну, это дело наживное», – рассуждал он под протестующие вопли Брэнды.
Вот Питер Вэст никогда не иронизировал по поводу внешности Джорджа. Они подружились ещё в первом классе и с тех пор подрались только один раз.
Вэст был надёжным товарищем, поэтому Джордж решил показать ему свой камень.
– А это ты где взял? – спросил Питер, приподнимая крышку стоявшей на полу шкатулки. Музыкальный механизм сразу пришёл в действие – скорбно зазвучала мелодия, которая преследовала Джорджа все эти дни.
– Нашёл, – соврал он.
Питер приподнял светлые бровки: такие дорогие шкатулки на дороге не валяются. Но его отвлекла неожиданная находка:
– Смотри-ка, здесь потайное отделение! – Он достал из шкатулки пожелтевший листок. – Письмо!
Джордж вырвал бумагу из его рук и начал в волнении читать:
– Шлю Вам самый тёмный… Нет, не тёмный, а тёплый!..
«…тёплый искренний привет.
Всё вижу наши прогулки в парке. Не сочтите меня смешной – прошлое теперь предпочитаю любой новинке.
Сидя у осеннего окна и посылая ненастной погоде тихие проклятья, часто думаю о Вас. Без сожаления буду до самого конца вспоминать молодость… Наконец мы начинаем ценить роли, которые пришлось играть – охотно или вопреки желаниям – в спектакле жизни.
Дарю Вам тринкет-шкатулку. Только прикажите человечку: «Спрыгивай!» – он задвигается. Это такой вертун, будет бегать и танцевать с забавными ужимками.
Музыка из ларца льётся чарующая.
Письмо было написано дамским витиеватым почерком и пахло старым одеколоном. Пока мальчик читал, ему показалось, что человечек на шкатулке одобрительно кивает в такт словам.
«Бабушку
Ко́кни – прозвище жителя Лондона из небогатых слоёв населения. Истинным кокни считался тот, кто родился в пределах слышимости колокольного звона церкви Сент-Мэри-ле-Боу, расположенной в лондонском районе Ист-Энд.
