а лицо бледно, как у призрака.
– А вот вы где, дорогой Гил! – радостно воскликнул он и лицо его просветлело. Он схватил Де Арни в крепкие объятия против его воли. – Я уж заждался! Проходите, проходите… – он отступил, пропуская гостя внутрь.
И словно только сейчас заметил мельника.
– Извините, мастер Барни, но разговор у нас с Гилом частный. Вы можете зайти чуть позже! – в голосе старейшины слышалось нетерпение.
– Да нет, – засмущался великан, потупя взгляд. – Я просто прогулялся с ним за компанию. А сейчас пойду домой. Семья ждет. – И он развернулся и зашагал прочь.
– Постой, Барни! – крикнул вслед ему Гилберт. – Тебя ни затруднит занести мою удочку домой.
– Давай, – согласился мельник.
– Брось ее на крылечке.
– А ты разве домой не собираешься возвращаться? – удивился мельник.
Гил быстро оглянулся. Мингол куда запропал.
– Возможно, я задержусь надолго. – Он чуть не сказал «навсегда». Это вполне возможно, если он правильно понял разговор чужеземца и старейшины. – Может, отправлюсь куда, не заходя домой, кто знает?
Мужчина кивнул, но что-то в его взгляде подсказывало Де Арни: он не поверил. У Лиса на мгновение возникло желание поведать все Барни, чтобы если что приключиться с ним, то люди будут знать, кого винить. Но нет. Сказав правду, он подвергнет мельника большой опасности.
Они молча попрощались, и Фурток торопливо зашагал прочь от жилища старейшины, к своему дому.
Дома Гилберта и мельника стояли всего в пятистах метрах друг от друга. Но, несмотря на это, они редко виделись. Да и встречи эти длились больше, чем нужно было, для того чтобы сказать «Привет» – «Пока». Последний раз Гилберт бросил взгляд на спину Барни и подумал, что, возможно, больше не увидит его.
В доме старейшины было неуютно. Повсюду витало едва осязаемое напряжение. Внутренняя обстановка поражала своей запущенностью: повсюду, куда только глаз падал, лежала пыль. Мало того, что кругом валялись целые кучи старого хлама, так еще и потолок и стены сплошь были затянуты паутиной. Складывалось такое ощущение, словно хозяин бывает здесь редко или вообще не живет.
Старик усадил его на длинный диван, который, наверное, видел еще времена прапрадеда нынешнего владельца дома. Рядом стоял узкий комод из почерневшего дерева, на котором в кучу были свалены кипы бумаг, груды кружек и тарелок.
– Итак? Зачем я вам был нужен? – поинтересовался Гилберт, забросив ногу на ногу.
– Мне нужна помощь, друг мой.
– В чем? – Де Арни с трудом удержался от соблазна тоже добавить «друг мой».
Мингол – сама учтивость – соединил брови, красочно изобразив глубокую печаль. Даже чересчур красочно.
– Видите ли, дорогой Гил, сегодня
