по белу свету, куда ведун укажет. Как зима подходит – землянки роем, а потом – в шалашах живем. Рухлядь с собой не таскаем: тяжело. Живем охотой и тем, что женщины в лесу насобирают.
– Неужто потомки скитов? – у Атея захватило дух.
– Это еще кто такие? – не понял Орикс.
– Народ такой в давние времена жил. Тоже с места на место кочевал, рухлядью себя не обременял. Вот только передвигались они на конях.
– Нет, коней у нас никогда не водилось. Зачем они нам? Чем их зимой кормить? Тут хоть бы самим как-то уцелеть, с голоду не подохнуть.
– А на одном месте жить никогда не пробовали? Избы построить, поле вспахать, житом засеять?
– Нет, мы – свободное племя! – гордо выпрямился Орикс, насколько позволяли ему связанные руки и ноги.
– Да, только вот ты что-то не очень свободен.
– Это верно, – пленник вздохнул. – Не повезло мне. Ведун меня выбрал для обряда.
– Для какого такого обряда? – Атей понял, что сейчас узнает, что и его ждет завтра.
– Обряд этот проводится в племени не каждой весной. Батюшка-ведун старый совсем стал, глаза плохо в грядущее смотрят, трудно ему такой путь для племени выбрать, чтоб и охота удачной была, и грибов—ягод в лесу хватало. Чтобы глаза зорче стали, промывает он их росой с первого зеленого листа пополам с кровью человеческой.
– Это что же, у тебя кровь брать собирались? Сколько же капель им нужно, чтобы с росинкой смешать?
– Капель! – Орикс горько усмехнулся. – Для обряда вся кровь нужна, которая в человеке имеется. И не откуда-нибудь, а из самого сердца.
У Атея побежал мороз по спине.
– И ты так спокойно говоришь об этом? Это же – смерть.
– Смерть, – согласился Орикс. – Человека вешают вниз головой, пронзают ему сердце и ждут, когда из вспоенной теплой кровью земли покажется зеленый росток.
– А если ничего не вырастет?
– Вырастет. Ведун знает, куда человека подвешивать. Он заранее выбирает место, где вот-вот трава пробьется.
– Почему же именно тебя выбрали? – не унимался Атей.
– Я думаю, из-за Ирисы. Это внучка батюшки-ведуна. Единственная. Дети-то его давно померли, животом они маялись. Тот, кто на Ирисе женится, вождем станет, а позже – ведуна сменит. Ириса любит меня, я – ее. А Кромень хочет стать вождем. Вот и посоветовал ведуну меня для обряда выбрать, чтобы самому на Ирисе жениться.
– А убежать никак нельзя? – с надеждой прошептал Атей.
– Убежишь тут, когда руки-ноги связаны!
– Давай поможем друг другу. Зубы у тебя крепкие, ремень перегрызть сможешь?
– А ты – мой перегрызешь? – догадался Орикс. – Ну-ка, подсаживайся поближе.
Снаружи прошелестели легкие шаги. Кто-то чуть слышно поскребся в дверь.
– Орикс, Орикс, отзовись! – девичий голос замирал от страха.
– Ириса! – встрепенулся
