самыми приспособленными и востребованными оказывались лишь наиболее бедные в душевном отношении люди, постепенно редуцировавшие богатство внутренней жизни (знаменитую психическую реактивность восточного типа) к рассудочной, абстрактно-понятийной деятельности. Отсюда «контрастная» резкость уцелевших в результате такой «душевной атрофии» наиболее сильных человеческих эмоций, таких как гнев, зависть, спесь, хуцпэ (от идиш חוצפּה — дерзость)20 и т.п., устанавливающих заметную одностороннюю, одномерную (аксиологически нейтральную) направленность мышления. Редкость простого человеческого счастья и удовольствия от самой жизни (при условии противоположности и даже враждебности Бога человеку), несомненно, лежит в основе яхвистского умаления мира и человека в Боге – наподобие сообщающихся сосудов, или по закону «сохранения энергии»: чем меньше человека и мира, тем больше Бога (и наоборот).
Согласно Библии, Бог есть «дух», а дух (с которым можно прямо и непосредственно встретиться в пустыне, ибо он сам себя манифестирует и превосходит) есть все то, что не есть мир – «ничто» мира. То самое «ничто», из которого Бог создал мир. Поэтому «истинная религиозность» заключается в последовательно проведенной противности природе, как в человеке, так и в мире в целом. На пути «соединения с Богом» человек должен отказаться «от своей собственной воли, от своих природных наклонностей. Именно при свободном отказе от всего, что свойственно ей по природе, человеческая личность полностью осуществляет себя в благодати (курсив мой. – Д.Г.)»21. Дух (как «благодать») обретается через противопоставление природе, ее усмирение или насилие над ней. Даже извращение природы, отклонение от нее или обращение против самой себя (наподобие пустыни, поглощающей отставших путников) неминуемо ведет к актуализации, «высвобождению» духа. И извращение par excellence! Потому что умаление природы и есть дух. То есть соотношение духа и природы (Творца и твари) в монотеизме устанавливается таким образом, как если бы они измерялись на одной плоскости и одной «меркой», или «линейкой» (иначе как можно было бы их диалектически «взаимообусловливать»?! ), – аналогично тому, как это происходит и в пантеистической, эманативной концепции Абсолюта-мира, только вывернутой наизнанку, в логическом смысле последовательно отвергнутой!
Специально повторим: концепции эманации и творения, при всей их часто подчеркиваемой (в идеологических целях) смысловой противоположности, принципиально сходятся в способе мысли, одномерном и по существу не различающем ценности и смысла. Рациональное сходство и даже тождество обеих концепций наиболее ярко проявляется в современных научных теориях эволюции вселенной из «большого хлопка» (англ. Big Bang), т.е. из «ничего»! Но если эманативную, эссенциалистскую концепцию можно рассматривать в качестве «общечеловеческой» и естественно возникающей
«
Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие / Пер. с фр. мон. Магдалины (В. А. Рещиковой). 2-е изд., испр. и перераб. СТСЛ, 2012. С. 331.
