теософии, антропософии, оккультизма и «магии», или на худой конец «дзен-буддизма», здесь получиться не может – противоприродная ментальность накладывает непреодолимые ограничения. Но такова же, к примеру, псевдосовременная и псевдонаучная, выправленная в соответствии с противоприродным мышлением (и незаметная с точки зрения смысла!), «либерально-правовая» интерпретация семьи (духовной родины каждого человека, обладающей конкретным чувственным содержанием) в качестве места, в котором сходятся двое (причем неважно, какого пола!), чтобы воспитывать детей. Что называется, почувствуй разницу…
Связанное с фундаментальной человеческой недостаточностью (как способностью быть по ту сторону мысли – в «чистом переживании») отрицание самоценности (природы) мира и человека, яхвистское обращение природы против себя неизбежно распространялось на всякое бытие в мире и прежде всего – на всякую культурную, цивилизаторскую деятельность, всякое самостоятельное творчество человека, в особенности объединяемое понятием искусства (изобразительного, пластического, музыкального), в котором с наибольшей силой выражено непосредственное переживание мира. Если Платон только мечтал о том, чтобы изгнать из своего идеального (рационально организованного) греческого полиса поэтов и художников, то в еврейском обществе с самого начала такое «изгнание» целенаправленно практиковалось на всех уровнях социума, пронизанного противоприродной религиозной доктриной. Согласно библейским установкам, в силу духовной противоположности миру изображаться не должен не только Яхве, но и любые предметы этого мира, начиная, естественно, с человека, потому что он создан «по образу» Божию. Древнее иудейское иконоборчество (в своем классическом варианте означающее просто тотальный запрет на изображение) подразумевает безусловное предпочтение абстрактной идеи чувственному восприятию, тотальное пожирание чувства интеллектом («отречение от страстей»), иначе говоря, одномерное подавление всякой ценностной составляющей мышления, нарочитое обесценивание собственной мысли и целенаправленную психологическую практику такого подавления. Но «институциональное» подавление, одномерное ограничение ценности смыслом не могло бы быть реализовано, если бы прежде всякой мысли не опиралось на некие природные особенности – изначальное отсутствие внутренней («душевной», даже – за-душевной!) связи с миром, осуществляемой как раз через непосредственное переживание мира по его ценности как самоценности, независимости от смысла. «Черный квадрат» Малевича и есть такая осовремененная классическая антиикона яхвизма, классический иудейский взгляд на искусство, основу которого составляет «перевернутая», отрицательная ценность природы. Имеет значение не то, что мы непосредственно воспринимаем, а то, что мы прежде думаем о данном восприятии: понять и «пережить» черный квадрат как искусство можно
