парадигмы, объединяющее яхвизм и иудео-христианство библейское «единобожие является следствием разрыва: оно порождено отделением и отказом от окружающей цивилизации, произошедшими около восемнадцатого столетия до нашей эры в Уре, в шумерской земле, в среде кочевых племен, во главе которых устная традиция ставит Авраама. Именно с момента этого отделения, этого несогласия начинает развиваться новое утверждение, имеющее природу решительного разрыва: монотеистическое дуалистическое утверждение. Это утверждение начинает отличать Израиль от всех других народов мира (курсив автора. – Д.Г.)»23. Библейская религия формируется на основе этого разрыва (а не наоборот) и идеологически закрепляет его. Библия переполнена жуткими примерами отрицательной популяционной селекции, когда противоприродные особенности отдельных индивидов начинают целенаправленно культивироваться, воплощаясь в соответствующие им социальные институты и действия, получающие религиозное обоснование в идеологии избранности (или исключительности) и тотального противостояния миру. В итоге… какая «религиозная душа», взращенная на библейских «семенах», и ныне не воспылает «тихой радостью» в ответ на гипнотический призыв сладостной саморепрессии в знаменитом воззвании Моисея: «кто Господень, – ко мне! …и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего…» (Исх. 32, 26—27)24?..
Не случайно Н. А. Бердяев настаивал на том, что противоположение духа и природы есть основное противоположение: «духовное мы должны понять… как независимое от детерминации природы и общества»25. Именно из фундаментального противоположения духа и природы с аподиктической (т.е. разумной, логической) необходимостью проистекает религиозная ценность любых проявлений противоприродности вообще, независимо от их происхождения интерпретируемых в качестве «основного мотива» религии. Верно, конечно, что первым «действием, посредством которого Авраам становится отцом народа, – как констатирует Гегель, – является разрыв связей общей жизни и любви, а также всех отношений, в которых он находился до того момента с людьми и природой; эти прекрасные отношения своей юности он решительно порывает (курсив мой. – Д.Г.)»26. Но в самом этом разрыве уже заключалось подлинное духовное и религиозное самоутверждение Израиля, основная «тайна» его «избранности» (противности природе!) и связанной с этим диалектической «технологии» завоевания мира – того, что можно назвать «обращенной», восстанавливающей сублимацией, или десублимацией, осуществляемой через религиозное замещение или поддержание угасающей и обесчеловеченной природы в себе. Цель этой десублимации – не духовное облагораживание «низменных» природных инстинктов как в язычестве (прежде всего в платонизме, вся «религиозная» сущность которого как раз и заключена в идее сублимации –
Там же.
Исход. Глава 32: [Электронный ресурс] // Синодальный перевод Нового и Ветхого заветов. URL: [битая ссылка] http://rusbible.ru/sinodal/ish.html (Дата обращения: 05.10.2016).
Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. С. 379.
Бенуа А. де. Как можно быть язычником. М.: Русская Правда, 2004. С. 69. Имеется ввиду одна из ранних работ Г. В. Ф. Гегеля «Дух христианства и его судьба» («Der Geist des Christentums und sein Schicksal») (1798—1800).
